— Вообще-то состояние больного пока не позволяет. Хотя он уже и пришел в себя, но еще слишком слаб, — а потом раздраженно добавил: — Но мое мнение мало кто учитывает. С утра уже посетители идут. Такие, что особо не откажешь. А вот про вас он спрашивал. Так что могу провести на пять минут, — строго посмотрел на нас с Игнатом и уточнил: — Но только кого-то одного. Решайте сами.

Игнат сразу же кивнул мне:

— Иди.

Мужчина повел меня за собой. На служебном лифте мы поднялись на третий этаж. Там спутник вручил мне халат и бахилы и отвел к Павлу. Открыл дверь реанимационной палаты, напомнил: "У вас пять минут" и удалился. Я зашла внутрь и остановилась у высокой кровати, рядом с которой противно пищал какой-то прибор.

Павел лежал на высокой подушке с закрытыми глазами. Лицо его было очень бледным, сухие губы с синим налетом. Простыня прикрывала его тело до пояса, специальный хирургический пластырь скрывал от моих глаз рану на груди. Вдруг он открыл глаза и слегка повернул голову в мою сторону.

— Привет, — произнес медленно, но вполне отчетливо. — Ты как?

— В порядке… благодаря тебе… — я старалась держать себя в руках, но мой голос все же дрогнул. — Спасибо, что спас меня.

Он еле заметно улыбнулся:

— Не зря же ты меня кормила…

— Договорились, завтра принесу тебе еду. Только не мою, а из какого-нибудь ресторана. Главное, выздоравливай быстрее.

— Не надо еду, здесь нормально кормят, — усмехнулся собеседник. — И не переживай так, все же обошлось… Жизненно важные органы не задеты. Через месяц буду как новенький, — я молча смотрела на него. Павел немного передохнул и сказал уже серьезно: — Ко мне утром приходили наши. Мила все рассказала… Я попросил… вечером вам привезут запись ее допроса, — он снова отдохнул и продолжил: — Будь рядом с Игнатом. Это… тяжело. Мне пока сказали только в общих чертах, и то…

— Спасибо, — тихо ответила я. В это время в палату заглянул врач и кивнул мне. Я попрощалась с Павлом и спустилась вниз, мы с Игнатом покинули больницу и направились к стоянке. Навстречу нам шел пожилой мужчина, поравнялся с нами, повернул голову к моему спутнику и вдруг громко поздоровался. Игнат удивленно взглянул на него и кивнул головой. Мы пошли дальше, но ситуация повторилась. Пока мы добрались до машины, еще несколько человек доброжелательно приветствовали Игната.

— Похоже, новости распространяются молниеносно, — мрачно заметил он, когда мы сели в машину. — Мы и сами еще мало что поняли, а весь город уже знает.

Я вздохнула и предупредила:

— Милу уже допросили. Павел настоял, и сегодня нам привезут запись ее рассказа.

Я увидела, как мой спутник напрягся и сцепил челюсти, а его руки крепко сжали руль. Такая реакция была вполне объяснима. Всего через пару часов он наконец узнает ответы на вопросы, над которыми безуспешно ломал голову одиннадцать лет. Тайна, что лишила его матери и нормального человеческого общения, скоро раскроет все свои секреты. Столько лет он был ее узником, а теперь стоит всего в шаге от свободы.

Когда мы приехали домой, Игнат отказался обедать и ушел к себе. Я слышала его беспокойные шаги. Похоже, он просто бродил из угла в угол, не находя себе места. Я сидела за столом и прислушивалась к звукам в его комнате. А потом открыла ноутбук и почти насильно заставила себя поработать.