У остальных дела шли неважно. Они преодолели цепочку булыжников, перекрывших стремнину. Карагану крепко отбило бока. Но он держался, даже не отпускал свою ветку, вцепился в нее, как в спасительную соломинку. Очки держались на резинке, хотя и съехали с носа. Безуглов плавал лучше. Он схватил Карагана за шиворот, оторвал от бревна. Тот, кажется, сообразил, замолотил руками, подался в нужном направлении. Но руки слабели, голова уходила под воду. Безуглов не справлялся – сам устал.

Павел выскочил из укрытия, побежал к берегу. Совместными усилиями они вытащили капитана из воды, погнали за бугор. Упали, раскинув руки, уставились на макушки сосен.

– Прошу прощения, товарищи офицеры… – просипел Караган, – но так сложилось, что я неважно плаваю…

– Мы заметили… – простонал Безуглов.

– Нет, я плаваю, – поправил Караган, – но руки быстро устают, дыхание бастует, и всякие ужасы в голову лезут…

– Да, это мы тоже заметили…

Павел поднял голову. Им определенно везло! Немцы проморгали их торжественный «проход» под самым своим носом!

Природа здесь казалась девственной, безлюдной – не то что за излучиной. Гудел перекат где-то слева. Что дальше? Определенное мнение о местечке уже сложилось, но пока неполное.

– Быстро уходим в лес, – приказал Павел. – Идем параллельно реке, смотрим по сторонам, ищем убежище.

Через пару минут они скатились в травянистую ложбину. С другого берега доносилась монотонная немецкая речь, но здесь все было тихо.

– Авантюристами мы с вами стали, товарищ майор, – посетовал Караган. – Любые действия надо продумывать, а не так, с кондачка…

– Мы все действия продумываем, – возразил Кольцов. – Кто же виноват, что вы спали, пока другие думали? Расслабились вы что-то, товарищи офицеры. Путешествие продолжается, не забываем. Надо пробиться на восток. Так, быстро все с себя снимаем, отжимаем, потом обратно. Сверху – сухие маскхалаты. И не дай бог, кто-нибудь чихнет хоть раз…

Оперативники стали судорожно стаскивать с себя мокрые гимнастерки и нательное белье.

– Штаны тоже снимать, товарищ майор? – спросил Цветков.

– Снимай, Николай. В штанах сегодня правды нет…

Оперативники сдавленно захихикали, выжимая свои затрапезные тряпки. Спешили – человек без штанов по определению раним и беззащитен. Снова влезли в мокрое, обернулись в маскхалаты, подготовили оружие.

– Тихо… – вдруг прошептал Безуглов, и все застыли, схватившись за автоматы. Лес шумел под порывами разгулявшегося ветра, журчала вода на перекате. – Не слышите, что ли? Гармошка играет…

Да, пожалуй, сквозь порывы ветра долетали какие-то заунывные звуки.

– Только это не наша гармошка, – разочарованно протянул Караган, – немецкая, губная…

Обладатель гармошки отчаянно фальшивил, инструмент тоскливо надрывался, потом затих.

– Правильно, что заткнулись, – проворчал Цветков. – Слушать такое невозможно. Шею бы свернуть этому гармонисту.

Через пять минут они лежали над рекой за травянистым бугром. По курсу – низина, глухой кустарник, трава истоптана сапогами. За кустами потрескивал костер, доносилась невнятная речь.

Оперативники пригнули головы: по крутой тропе от берега поднимался солдат с ведром воды. Он что-то сипло насвистывал, тяжело переставляя ноги. Со здоровьем у вояки были неважно: он прихрамывал, мучился одышкой. Поднявшись на бугор, поставил ведро, передохнул. Потом продолжил путь и вскоре исчез за кустами.