Все существо Эрика содрогалось от ужаса и раскаяния. Он все пытался понять, как он мог так долго и так жестоко ошибаться в Сэме, который был настолько не на своем месте, как мог доверять ему. Ведь Эрик был психиатром и прекрасно знал, что большинство из нас носит маски – и эти маски очень отличаются от того, что прячется под ними. Он вдруг понял, что и сам носил маски – и, возможно, слишком долго.

Маску успешного заведующего, номера два в рейтинге, постоянно стремящегося все выше.

Маску хорошего отца, который слишком опекает свою дочь.

Маску хорошего мужа, который в результате оказался просто не нужен своей жене.

Может быть, пришло время снять все маски и посмотреть, что скрывается за ними на самом деле. Когда все это закончится – он, наверное, позвонит Артуру и попросит провести с ним новый курс.

Эрик вдруг почувствовал, что на глаза ему навернулись слезы – и толком не понимал, почему, и даже не пытался анализировать свои эмоции. Единственное, что он знал точно – это то, что он любит Ханну. На сердце у него стало легче при мысли, что ей теперь не нужно будет стыдиться его – это было важно не столько для него, сколько для нее. Его дочь, ее друзья, все дети в ее школе – они больше не будут считать его убийцей. Он снова станет уважаемым психиатром и отцом, пусть и несовершенным. Он слишком большое значение придавал мнению других людей о себе – таких, как Сэм и, может быть, даже Кейтлин. В его понимании любовь всегда была слепа – по крайней мере поначалу. И тут ничего нельзя было поделать, даже если очень захотеть. Он же был всего-навсего человеком, не больше.

– Эй, – заглянула за занавеску Лори, – можно к тебе?

– Конечно. – Эрик улыбнулся, он был рад видеть ее, и Лори улыбнулась ему в ответ, подходя к его постели.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше.

– Полицейские очень ждут, когда ты будешь в состоянии дать показания, но я сказала им попридержать коней.

– Спасибо.

– Есть хорошие новости: похоже, Кристин сможет выкарабкаться после двух трансфузий. Мы потом сходим к ней.

– Отлично. – Эрик почувствовал, как его захлестывает волна облегчения и благодарности.

– Кстати, по иронии судьбы – знаешь, какая у нее группа крови? Четвертая отрицательная. Редкая. Нам пришлось побегать. И знаешь, чья кровь ей досталась? – Лори состроила забавную гримасу, смешно наморщив нос.

– Твоя?

– Да. Не думай, что это было легко!

Эрик рассмеялся. Это было здорово.

– А как дела в моем отделении? Что там произошло? Авария?

– Нужна хорошая уборка, но в целом все успокоилось. Амака бдит.

– Слава богу. А Перино, он как?

– Он внизу, в холле. Его жена не выглядит радостной.

– Не сомневаюсь. – Эрик сейчас просто не мог думать об этом. – А где были мои другие заместители во время пожара? Дэвид и Джек?

– Дэвид пытался найти источник огня и погасить его. Несмотря на свою астму, кстати. Джек был в отделении эндокринологии, флиртовал с какой-то сестричкой. – Лори нежно взяла его за руку, коснувшись пальцами его запястья. – Между прочим, я здесь не просто так, я выполняю свои профессиональные обязанности – я же твой лечащий доктор отделения «скорой помощи».