Джили кивнул вначале медику, затем стоящему рядом сержанту на чемодан с красным крестом.

В себя прихожу в машине наподобие той, в какой уже имел однажды возможность поездить, гхм-кхм…

Почему-то Алекс, при появлении напарника Камилы по медсектору, моментально засуетился и привёл мой организм в «надлежащее», как он говорит, состояние. Результатом стала мгновенная потеря мной сознания.

Первыми на глаза мне попадаются мордовороты из военной полиции, которым я, повинуясь невнятному импульсу Алекса, говорю:

– Bom dia cabras… (доброе утро, козлы)

Понятно, что если меня в полицейской машине куда-то везут с полигона, то это делается вовсе не для того, чтоб меня чем-то облагодетельствовать.

– Calma! (Спокойно!) – неожиданно резко подаёт голос сидящий чуть сбоку военный, в котором я и узнаю того самого доктора Матеуша.

Только сейчас он почему-то не в белом халате, а наряжен, словно на парад.

– Você fala português? – даже не спрашивает, а утверждает он.

– Eu falo portunhol, — качаю головой.

Дальше он, не обращая внимания на копов рядом, болтает со мной всю дорогу.

– А без разницы, – взмахивает рукой доктор. – Как себя чувствуешь?

– На троечку. А что вообще происходит? – спрашиваю его, обводя рукой окружающее пространство транспорта.

– Едем в суд. Кажется, ты пришиб кого-то непростого и полиция попыталась сразу занять чёткую позицию, – смеётся он.

– Я только защищался.

– СТОП. Вот это не мне. Это будешь говорить по адресу, – морщится он. – Когда спросят.

– А я не оправдываюсь. Я просто поясняю свою позицию, чтоб хороший человек и врач не жалел о потраченном на меня времени. Кстати, если не секрет, а почему вы мной так фокусно занимаетесь?

– Камила попросила, – пожимает плечами Матеуш. – Когда пришёл вызов с твоего биппера, она сказала, что ты свой.

– Ну, не совсем свой… Дед был из Порто-Муртиньо… А почему она сама не пришла?

– На такие происшествия всегда бегаю я, не она. У нас своё разделение труда. Поскольку она о тебе упомянула, мы все лишь соблюдаем правила. Так, как они должны соблюдаться. Так что, не стоит благодарности. Процедуры затем и существуют, чтоб работать там, где плохо работают люди. – Он какое-то время беззаботно смотрит в окно над моей головой, потом добавляет. – Твоего куратора я известил. Не переживай.

– Бли-и-ин, опять его теребить, – вспыхиваю беспокойством снова, но тут же усилием воли успокаиваюсь.

Для человека, только что разминувшегося с весьма неприятными перспективами, я испытываю явно не те эмоции.

– Для него это тоже работа. – Ровно кивает доктор. – Всякое бывает. Это просто рабочий момент. Расслабься.

Полицейская машина, как и ожидалось, привозит меня в какой-то специализированный суд, кажется, занимающийся только военными. Во всяком случае, внутри никого не в форме лично я не вижу (исключение – только личности в мантиях, видимо, местные судьи).

На входе хмурого вида охранники не делают никаких различий между мной и сопровождающими. Каждый из нас предъявляет палец, отвечает на одни и те же вопросы (кто такой), затем на руку каждому надевают какой-то браслет.