Пока Лил говорила, ее волосы вновь растрепались, глаза загорелись, щеки окрасил нежный румянец.

— Эя! — позвала она меня, не дождавшись ответа.

— Что? — спросила я, словно вынырнув из забытья.

— А ты что думаешь, Эя? О боях? О поединках? О самых сильных из наших мужчин, что будут драться за тебя?

— Я как в кошмарном сне, — призналась я.

Лил нахмурилась. Я сочла нужным пояснить.

— Дело в том, вы же знаете… Недавно на моих глазах погиб мой жених… и вот, оказывается, кто-то будет биться за меня. Мне все равно. Я выпью яд, отравлюсь, убегу, уползу, улечу… Но не буду. Мне уже все равно… лучше смерть, чем быть с кем-то из этих…

— Чудовищ, — закончила за меня Вилла и кивнула.

— Вилла! — воскликнула Лил. — Эя вовсе не это хотела сказать!

— Именно это Эя и хотела сказать, — возразила Вилла.

Я промолчала, Вилла продолжила:

— Как ей еще воспринимать нас?

Я не ответила, Лил обиженно замолчала. Но надолго ее обиды не хватило. Она взяла меня за руку и, заглядывая в глаза, твердо произнесла:

— Тебе лучше забыть о той жизни, в Проклятых землях.

Я высвободила руку и, не отвечая, пошла за Виллой.

Священные земли встретили нас затянувшими небосвод грозовыми тучами и запахом близкой грозы. Фиолетовые переливы ставшего внезапно слишком низким неба — казалось, протяни вверх руку, и дотронешься до него, — плавно переходили в черные тени, отбрасываемые обломками скал, что торчат из желтовато-бурой, жухлой травы.

Черные, покатые глыбы скал в некоем порядке, несколькими рядами, окружали центральную, самую высокую, идеально белого цвета.

Мы обошли странный амфитеатр по кругу. Вилла дернула меня за руку, вынуждая ускорить шаг.

— Шею свернешь, — со свойственной ей миролюбивостью сказала она, заметив, что я глаз не свожу с белой скалы.

Я пошла, ведомая, как овца на заклание, продолжая оглядываться на белую скалу.

— Здесь раньше было море, — пояснила Лил, проследив мой взгляд. — Понятно, очень и очень давно. Оттого скалы такие покатые. Они остались в том же виде. Чародеи сказали, что это единая скала, скрытая землей. Нам видно только ее макушку.

Я не ответила. Просто стоило мне увидеть белую глыбу мрамора, камень у груди как будто подпрыгнул и странно запульсировал. Меня почему-то потянуло к этому белому магниту. Захотелось подойти, положить ладони, прижаться лбом, всем телом, стоять так… Воспользовавшись замешательством Виллы, которая пристально уставилась на меня, мои ноги сделали шаг, но Вилла все же дернула за руку, возвращая на утоптанную тропинку.

— Нам дальше, — тихо сказала она.

Лил тихонько подтолкнула меня в спину.

— Туда нельзя заходить. Можно будет, только когда Стая Семи Лесов снова станет единой.

— Раньше здесь шли священные бои за право быть на скале, — хмуро пояснила Вилла. — Теперь бьются за самок, — презрительно выплюнула она.

— Я думала, ты чтишь обычаи своего народа, — сказала я удивленно.

Вилла неопределенного покачала головой.

— Каждый наш закон наполнен глубоким смыслом, — сказала она почтительно. — Но превращать Священные земли в брачные игрища — это слишком. Когда вернется сильнейший, мы сможем вернуть былые обычаи.