Арман криво усмехнулся то ли от того, что все тело выворачивалось от боли наизнанку, то ли от того, что предал ради похоти Повелителя, который спас его и, можно сказать, подарил второй шанс на жизнь. Кто знает, что могло бы с ним случиться, если бы его нерадивая мать не принесла бы сверток с младенцем к Хамасу.

Все же усталость одолела кентавра, а боль вымотала, и Морфей утащил его сознание в царство сна.

– Вставай!

Армана толкнули в бок, и он поморщился от боли. Разлепил глаза. Сатир стоял перед ним, заслоняя солнечный свет.

– Чего тебе? – проговорил кентавр.

Морфей сегодня был к нему благосклонен и подарил спокойный целительный сон.

– Ну, не знаю, – протянул задумчиво сатир. – Мне ничего не надо, а вот той, что сейчас готова выбраться наружу, будет нужна помощь.

Фирс только договорил, а Арман уже поднялся на ноги и обернулся к древу. Оно предстало перед ним во всей своей красе. Широкий необъятный ствол весь был испещрен мелкими трещинами, понизу древо было укрыто толстым слоем мха, и с одной стороны корни, что вылезли наружу, укрывались мшистым покрывалом, напоминая алтарь. Именно на него Арман и приносил Хельгу. Ветви, уходящие высоко ввысь, были густо усыпаны зеленой листвой, и повсюду раздавалось многоголосое щебетание.

– Но как? – Арман глянул на сатира.

Тот пожал плечами.

– Подойди ближе к стволу, – только и сказал он.

Арман сделал несколько шагов и вовремя. Из коры начался прорисовываться силуэт девушки. Древо словно изрыгивало ее, пытаясь вытеснить инородное тело из себя. Арман протянул руки, и в тот же миг его ладони схватили девичьи. Удлиненные пальцы Халисы обвили мужские ладони, и он медленно начал вытаскивать девушку из коры. Сердце в его груди замерло на те долгие секунды, пока стан любовницы отделялся от ствола. Лицо, обращенное к нему, казалось одновременно и до боли знакомым, и в тоже время чужим. Арман не знал, как себя вести в этот момент, как реагировать на изменения Халисы. Ее тело до сих пор находилось в лоне древа, но вот то, что вырвалось наружу, покоробило. Заострившееся лицо девушки было так близко от лица Армана, что он невольно отшатнулся. Халиса смотрела на него взглядом, полным непонимания. А кентавр разглядывал новую ее. Глаза с узкими вертикальными зрачками смотрели так внимательно, что он не знал, куда себя деть, а еще недавно соблазнительные губы теперь превратились в тонкие полоски. Из-под верхней губы виднелись два острых клыка, а нос теперь обозначался двумя носовыми дырочками, которые при вдохе и выдохе закрывались перегородками-мембранами.

– Что не так? – шипящим голос произнесла девушка, и двойной язык показался изо рта.

– Вот это да, – выдохнул сатир за спиной Армана. – Она же настоящая горгона, – прошептал он кентавру на ухо.

Арман и сам видел это. А Халиса до сих пор не осознала, что с ней происходит. Чешуйчатое тело никак не могло выбраться из древа, словно то не хотело отпускать на волю монстра, не отдавало оставшуюся часть туловища змеи.

– Лучше беги, – сказал сатир и попятился назад, – а то, может, в ней проснется дар превращать в камень людей?