– Хадин Шейха, – коротко ответил Арман.

– Я предупреждаю, а ты делаешь выводы. Она может и не выдержать, если слаба духом, и за это древо может забрать ее жизнь. Так как она сейчас пребывает без памяти, это решение в твоих руках, но, – он взглянул исподлобья, – ей терять нечего, она все равно долго не протянет.

Арман тянуть не стал. Повернулся к коряге, а она словно ожила. Видимые импульсы, что исходили от нее, пока не досягали Армана, но он чувствовал их зов. Слабое до этого свечение облака переместилось в расщелину, подсвечивая ее изнутри и маня к себе, обещая умиротворение и покой. Первый шаг к древу дался кентавру с большим трудом, со вторым он уже будто погряз в слое тягучего меда. Тело Халисы начало извиваться в его руках. Она выгнулась в ему навстречу, закинув голову к земле. Надрывный стон, и тело вытянулось в струну. Арман еле удерживал ее на руках. Еще шаг, и неведомая сила вырвала из его рук тело девушки. Халиса исчезла в расщелине древа. Арман только и успел, что поймать воздух перед собой, открыл и закрыл рот. Все наваждение исчезло вместе со свечением. Древо снова превратилось в неприметную корягу, поросшую толстым слоем мха.

– Теперь остается только ждать, – раздался голос за его спиной.

– Сколько ждать? – спросил Арман.

– Ну, этот вопрос точно не ко мне, – тут же ответил сатир. – Скажи, что с Хельгой?

– Я тебе уже сказал, – устало проговорил Арман. Только сейчас он почувствовал, насколько болит его тело и тулово. Только сейчас понял, что смертельно устал, и, повалившись на передние ноги, тяжело опустился на землю рядом с искореженным стволом. – Хамас ее больше не отпустит, это то, что ты должен уяснить. Соваться к нему уж явно не стоит, тебе не выстоять против него, да и есть ли смысл, когда Хельга сама…

– Нет, молчи! – перебил его сатир. – Откуда ты можешь знать, сама она, или он ее заставил?

– Поверь, я знаю, – ответил кентавр.

– Тебе нужно к лекарю, – злая ухмылка искривила губы Фирса. – Такие раны, – он кивнул на пах, – просто так не заживают.

Развернувшись к Арману спиной, сатир сделал несколько шагов в сторону леса и растворился в темноте.

Да, парню, конечно, не повезло. Но как ему объяснить, что Хельга теперь под властью Шейха? Что теперь даже невинные шалости, что они себе позволяли, не останутся незамеченными? Это Халиса умела скрывать мысли и даже научила Армана это делать, но против Шейха ему все равно было не выстоять. Скрывать удавалось лишь потому, что Хамас и не подозревал, что за его спиной кентавр развлекается с его хадин, которая и сама-то была не против. После того, как Хамас раскушал Халису сам и сделал ее своей игбал, тяга любовников друг к другу лишь возросла. Запрет только усилил влечение, но Халиса еще и мстила Шейху за то, что хотела быть единственной, а Хамас не соглашался, не позволял надеть на себя оковы. Арман же лишь брал то, что ему предлагали, и только. Но теперь он понимал, что вся эта затея была пустой. Халиса никогда бы не вызвала в Повелителе ту страсть, какую в последнее время он наблюдал по отношению к нимфе, но по-другому и не могло быть. Он и сам почувствовал ее притягательно-манящие импульсы, что током мормиры [электрическая рыба] пробивают все тело, так и хочется прикоснуться к ее бархатной коже с фосфорным свечением и к волосам, что водопадом рассыпаны по ее плечам. А ее зеленые глаза так и затягивали в омут наслаждения. Так что этому сатиру можно было только посочувствовать, ведь больше до ее тела ему не удастся добраться.