Я замерла.

– Шейх не приходит к тебе, и я решил разнообразить твое одиночество.

Мочку уха засосали упругие губы, или рот, я точно не могла сказать, потому как ничего не видела.

Я закрыла глаза. Дыхание сперло в груди, когда нечто теплое, влажное, словно большая капля воды, тронуло мой клитор и разлилось по чувственной розовой плоти.

– Нет, нет, нет, – только и выдыхала я эти слова. Не хочу, все против воли. Я совсем этого не желаю.

– Не нравится, значит, – тут же подхватил мои выдохи невидимка. – Не желаешь, значит, больше развлечений.

Мне показалось, или в голосе проскользнули хищные нотки, и вот именно это меня напугало. Что может сделать тот, кого я не могу осязать, кого я даже никогда не видела?

Наверное, невидимка почувствовал мои изменившиеся эмоции, возможно, у них много кто может чувствовать это на ментальном уровне, к тому же я перестала барахтаться. И он решил, что больше от меня не будет сопротивления, решил, что я смирилась, или что он напугал меня, поди пойми, что в голове у того, кого ты даже не можешь увидеть. Но так или иначе, он расслабился на миг. И вот улучив ту самую слабинку, я со всей дури, что у меня была, рванулась на кровати и ухитрилась-таки перевернуться на спину.

Лед голубых глаз пронизал меня насквозь. Красивое лицо юноши, что взирал на меня с застывшем ужасом в глазах, перекосилось.

– Зачем? – с недоумением прошипел он мне в губы. – Я же тебе говорил, – его голос начал меняться. – Ты все испортила, – теперь я слышала в нем старческие хриплые нотки. – Все могло бы быть хорошо.

А я смотрела в его лицо и не могла оторвать взгляд. На моих глазах его до этого бархатная упругая кожа мгновенно прорезалась глубокими морщинами, глаза ввалились, и под ними залегли старческие тени. Нос увеличивался на глазах. До этого тонкий, прямой, с чуть распахнутыми крыльями, он теперь превратился в картошину с характерными для нее ямками и выпуклостями. Видимо в моих глазах «невидимка» увидел то, что ему не понравилось, потому что он соскочил с кровати и ринулся к начищенному до блеска и отполированному до зеркального отражения серебряному подносу.

– Что ты сделала?

А видимо сделала я много, потому что тело юноши начало сворачивать и скручивать пополам, уменьшая его в росте и превращая в карлика. От этого зрелища я забилась к изголовью кровати и запряталась в подушки, закрывшись с головой одеялом, оставив лишь узкую щелочку для одного глаза.

Минута, и перед зеркалом стоит уже дряхлый старик. Голова покрыта седой копной взъерошенных волос. Глаза, словно две льдинки, сверкают из-под нависших дряхлых век и вглядываются с высоты своего карликового роста в кровать.

– Будь ты проклята, болотная ведьма! – скрежещет по нервам его противный голос. – Будь проклята!

Громкий хлопок, и я сильно-сильно зажмуриваю глаза.

– Хельга? – голос Хамаса вырывает меня из сковавшего страха.

От радости, что слышу его, по щекам тут же потекли слезы, и я выбираюсь из плена собственных подушек и одеял.

Мужчина сидит на постели и протягивает руки в приглашающем жесте, я висну у него на шее и прижимаюсь к нему как можно сильнее. И пока не потеряла голову от любви к этому почти человеку, даю себе обещание, что обязательно найду способ быть с ним вместе всегда.