Она вот только не уважает…
Лелик… Она меня назвала Лелик. Презрительно так получилось, но мне было похер. Главное, что называла. Разговаривала.
Первый-то раз вообще мимо прошла. Словно я – невидимка. А я – нихера не невидимка! Во мне – два метра роста и сто десять кило чистых мышц! И вообще! Я – заметный! Стоял когда возле ворот универа, где моя беда училась, с букетом огромным наперевес, все заметили! Все! И даже на телефон снимали! Ждали, когда выйдет та, ради которой Олег Жаров нацепил костюм и притащил здоровенный букет метровых роз! А я стоял, краснел, потел… Но с места не уходил. Мало ли, пропущу еще… Не пропустил.
Она вышла из дверей, начала спускаться по ступеням крыльца…
А я, как дурак, замер, рожу не контролируя. Потом пересматривал записи, их много в тот день в сети выложили, и удивлялся, до чего физиономия у меня в тот момент была на редкость дебильная. Идиотская улыбка, глаза – по монете. А еще я побрился, дурак, неудачно, кое-где порезы встречались. Правда, с учетом следов от вчерашнего боя, эти порезы особо и не заметны были… Короче, такой жуткий гоблин с клумбой наперевес.
А она… Она – принцесса. Королевна. Перед глазами эта сцена постоянно, как она медленно, красиво, спускается по ступенькам. Платье длинное. Волосы – волной. Облаком. Глаза… Невозможно смотреть. Больно. В горле дерет, пересыхает… Красивая такая. Стою, дурак дураком, смотрю… А она… Она даже не заметила. Мимо прошла. Так, взглядом мазнула, поморщилась, словно собаку блохастую увидела… И все. И дальше. А я остался стоять. Дурак дураком, да. Она села в машину к какому-то очередному мажору, рассмеялась весело в ответ на его шутку… И укатила. С этого-то момента и постигла меня беда.
И эта беда мне спать не дает, есть не дает, жить не дает! Драться… Драться – дает! Только это и получается хорошо! Потому что надо же куда-то ярость выместить, злобу свою бешеную.
В тот день, когда она в первый раз мимо меня прошла, даже не взглянув, я, кинув веник у ворот, свалил в сторону клуба исключительно на парах своей боевой ярости. И там расхерачил три груши. А вечером еще и парочку физиономий парней, решивших, что зря я порчу инвентарь. В целом, вечер провел с пользой. Вот только голова не отрубилась, и мысли постоянно были всякие тупые. Типа того, что конкретно сейчас она делает? С этим мажором? Или с кем-то другим? И надо бы этот момент жестко прояснить… Я не оступился, нет. Я не умею просто отступать. Ловко она уронила меня на маты, неожиданно. Но я встал. И кинулся в бой.
На следующий день я опять стоял у ворот универа с веником уже не роз, а каких-то жутко дорогих розовых хреновин. И не один стоял, а в компании тачки. Тачка была не моя, я на такую пока не заработал, Фома дал. Он ее в кредит взял и трясся над каждой царапиной, как припадочный. Пришлось чуть ли не на крови поклясться, что все будет круто, и «его девочка» не пострадает. Белая низкая спортивка смотрелась на редкость нежно. Как раз для такой красотки, как Лара Добровольская. Я был уверен, что они друг другу понравятся. Но ошибся.