Но Сережа был уверен, что он все равно будет снимать великое кино. Помню, единственное, что меня смущало, – это его стремление к лидерству. Мы тогда бредили искусством: Блок, Рахманинов, Врубель… Вместе ходили в музеи, на выставки, на концерты, в кино. Я помню, как по многу раз мы смотрели «Даму с собачкой» Иосифа Хейфица, «Сена встречает Париж» Йориса Ивенса в нашем любимом «Пикадилли» на Невском.

А Сережа в это же время был председателем городской пионерской организации. Я не мог понять этого раздвоения. «Как же так, – сказал я ему однажды, – у нас тут Поль Элюар, а у тебя там – пионеры». – «Старик, – отмахнулся Сережа, – это все неважно, это же так…»

А еще помню: мы ехали в 10-м троллейбусе от него ко мне, держались за поручни и я сказал Сереже: «Ты знаешь, Репин – не гений». Сережа тогда очень удивился. А потом он утверждал, что я открыл ему глаза на импрессионистов.

Несколько позже Сережа познакомил меня с творчеством Всеволода Эмильевича Мейерхольда!

Можно бесконечно долго рассказывать о той нашей жизни. Блоковские места на островах и в Парголове, картины Врубеля в Русском музее и его последняя квартира на Театральной площади. А концерты Рахманинова у нас в филармонии… А Дом книги на Екатерининском канале, где в отделе поэзии знакомая всему городу продавщица Люся оставляла нам редкие поэтические сборники, которые так дорого тогда ценились… А что за люди ходили тогда по Невскому – Сергей Довлатов, Евгений Рейн, Василий Аксенов, а еще и Иосиф Бродский! Неужели все это было столько лет тому назад?!..

Нас воспитывал город, мы формировались в нем, и это действительно так. Мы с Сережей долго ходили по улицам, переулкам, проспектам. Сейчас я не очень представляю, сколько сил и энергии нужно иметь, чтобы от Невского пройти до Коломны или с Петроградской через Троицкий мост до Невского проспекта, а оттуда к Сереже на Херсонскую.

В моем седьмом альбоме, который я делал в первую очередь для себя, есть много дорогих для меня фотографий и в самом начале альбома – фотография Сережи Соловьева. Ему пятнадцать лет! Пожалуй, это самое раннее изображение из всех.

Помню, раньше все носили брюки с манжетами, а когда я вырос из них, мама манжеты просто распрямила, и оказалось, что в это время как раз стало модно носить брюки без манжет. Так я неожиданно стал модником.

Несколько раз в трамвае происходили забавные случаи. Девочки тогда брюк не носили, ходили только в платьях или в юбках. Но если катались на лыжах, то надевали шаровары. Я тоже любил кататься на лыжах в шароварах, в свитерочке и в шапочке. И иногда в трамвае ко мне обращались: «Девочка, передай, пожалуйста, деньги за билет».

На лыжах мы ездили кататься в Юкки. Когда я познакомился с Сережей Соловьевым, я был уже прекрасным лыжником и решил бороться с курением, хотел и Сережу тоже приучать к здоровому образу жизни, и мы регулярно ходили с ним на лыжах. Мы выходили в Сестрорецке на лед – и перед нами открывалась гладкая бесконечная равнина, которая на горизонте превращалась в небо. По льду залива надо было идти в сторону Кронштадта.