Оуэн не выспался, что ему сильно не понравилось. Он всегда хорошо спал и считал хороший сон таким же полезным навыком, как плотницкое дело или сложение в уме многозначных чисел. Однако вместо того, чтобы отключиться после целого дня работы, изнурительной часовой тренировки и расслабляющей горячей ванны, он спал тревожно, время от времени просыпаясь и ворочаясь.
Когда-то он дал себе слово не работать по выходным, но что делать человеку, который вылез из постели еще до рассвета, чем себя занять? Дом был в идеальном порядке. Оуэн всегда следил за чистотой, но из-за хлопот с гостиницей последние две недели приходил домой только переночевать. Даже он не мог найти, к чему сейчас придраться.
Свое жилище он спроектировал вместе с Бекеттом, пару идей подбросили Райдер с матерью, кое-что Оуэн подглядел в доме, который Бекетт уже достраивал. Оуэну нравилось, что семья рядом, хотя заросший лесом участок, где стоял дом, давал возможность жить достаточно уединенно. Еще Оуэну с его деятельной и рациональной натурой пришлась по вкусу большая открытая кухня-столовая, которая легко превращалась в гостиную и зону развлечений, когда кто-нибудь заходил в гости. Прачечная комната слева служила одновременно кладовкой, а в плохую погоду там оставляли грязную обувь и промокшую одежду. Оуэн свято верил в многофункциональность.
Надев только свободные фланелевые штаны, он стоял в дверях просторного патио и пил кофе, смолотый и сваренный элегантной и практичной кофеваркой, которую подарил себе на последний день рождения. Райдер называл ее Хильдой, утверждая, что все блестящее и сложное — непременно женского рода.
Обычно первая чашка крепкого кофе доставляла Оуэну удовольствие и заряжала бодростью на предстоящий день, но сегодня ничего не могло вывести его из мрачного настроения.
«Эйвери сама странная», — сказал он себе, как говорил несчетное число раз за бессонную ночь. Не хочет странностей, а ведет себя непонятно. Глупо, нужно обо всем забыть. Нельзя, черт возьми, терять еще одну ночь сна.
Оуэн подумал, что не мешало бы позавтракать, но готовить было лень. Нет, обычно он любил готовить, особенно завтраки по выходным, когда можно наесться яичницы с беконом, а потом сидеть и играть на айпаде. Сегодня играть тоже не хотелось, и это было неправильно. Оуэну всегда нравилось пользоваться айпадом.
Тогда он решил все-таки поработать. Попотеть в мастерской над резными досками для камина в Бекеттовой спальне. Может, даже закончить, и тогда Бекетту останется только закрепить облицовку.
Бессмысленно торчать целый день дома, если безделье не радует. К тому же мама тоже рано встает, думал Оуэн, направляясь к лестнице, которую построил вместе с братьями. Мать приготовит завтрак, и, возможно, ему удастся выведать что-нибудь о Эйвери. Конечно, не стоит рассказывать все подробности, они действительно несколько... странные. Одно точно: никто не разбирается в людях лучше, чем Жюстина Монтгомери.
Оуэн зашел в спальню, включил небольшой газовый камин с имитацией поленьев, встроенный в светло-коричневую стену, и отнес кофе в ванную. Приняв душ и побрившись, надел рабочую одежду и ботинки с металлическим носком. Заправил постель — разгладил простыни, застелил сверху белым одеялом, сложил горкой подушки в коричневых наволочках. Закончив с постелью, снял телефон с зарядки и повесил на пояс, взял с подноса на комоде карманный нож, бумажник и мелочь. Достал из ящика комода чистую бандану. Постоял, нахмурившись, сам не зная почему. Потом понял — слишком тихо. Оуэну нравился и дом, и участок, которые он обустроил по своему вкусу, работы тоже хватало, и она приносила удовлетворение, но было слишком тихо.