— Мой папаша увлекался чересчур. Виски его и сгубил.
— Американские мужчины, — заявила Нэнси, — не умеют пить.
— Как так? — удивился Джим.
— На самом деле, — небрежным тоном продолжила Нэнси, — они вообще ничего толком не умеют. Единственное, о чем я жалею в жизни, — это что я не родилась в Англии.
— В Англии?
— Да. Единственное, о чем я жалею.
— Ты так любишь Англию?
— Да. Безумно. Сама я там не была, но я была знакома со многими англичанами, которые служили здесь в армии; они кончали Оксфорд и Кембридж — это, знаешь, как у нас Сьюани или университет Джорджии. И конечно, я читала много английских романов.
Джим был поражен и заинтересован.
— Ты слышал когда-нибудь о леди Диане Мэннерс?[46] — серьезно спросила Нэнси.
Джим о такой не слышал.
— Мне хочется быть как она. Она брюнетка, как я, и лихая до чертиков. Это та самая девушка, которая вроде бы взъехала на лошади по ступеням какого-то собора или церкви, — и с тех пор все писатели заставляют своих героинь повторять этот поступок.
Джим вежливо кивнул. Это было ему не по уму.
— Давай бутылку, — попросила Нэнси. — Хлебну еще чуточку. Капелька-другая и ребенку не во вред. — Она приложилась к бутылке, и у нее снова перехватило дыхание. — Видишь ли, — продолжила она, — у тамошних людей есть стиль. А у здешних нет. Я хочу сказать, здешние парни не заслуживают того, чтобы ради них наряжаться или совершать эффектные поступки. Ты меня понимаешь?
Пожалуй… то есть, пожалуй, нет, — пробормотал Джим.
— А мне бы хотелось чего-нибудь такого. У нас в городе я единственная девушка со стилем.
Нэнси потянулась и обаятельно зевнула.
— Чудесный вечер.
— Чудесный, — согласился Джим.
— Вот бы иметь яхту, — мечтательно проговорила Нэнси. — Плыть по серебристому озеру; по Темзе, например. Шампанское, бутерброды с икрой. На борту человек восемь. И вот один из мужчин, чтобы развлечь компанию, прыгает в воду и тонет — такое случилось однажды в присутствии леди Мэннерс.
— Он это сделал, чтобы доставить ей удовольствие?
— Он не думал, что утонет. Просто прыгнул за борт — повеселить народ.
— А они небось надорвали себе животы, когда он тонул.
— Без смешков, наверно, не обошлось, — признала Нэнси. — С ее стороны уж точно. Уверена, у нее твердый характер — как у меня.
— А у тебя твердый?
— Как кремень. — Снова зевнув, она добавила: — Дай еще капельку.
Джим заколебался, но Нэнси требовательно протянула руку:
— Не обращайся со мной так, словно я обычная девушка. Таких, как я, ты еще не видел. — Она поразмыслила. — Хотя ты, пожалуй, прав. Ты мудрый не по летам.
Вскочив на ноги, она направилась к двери. Джеллибин тоже встал.
— До свидания, — вежливо проговорила Нэнси, — до свидания. Спасибо, Джеллибин.
Она вошла в дом, Джеллибин, с широко раскрытыми глазами, остался на веранде.
III
В двенадцать из женской гардеробной потянулась сплошная процессия плащей, и каждый, как в котильоне, был встречен курткой кавалера; со счастливым сонным смехом пары просачивались через дверь наружу, в темноту, где, подъезжая задним ходом, пыхтели авто, переклинивались компании, теснился вокруг бачка с питьевой водой народ.