– Эббот рассказал вам о своих планах?
– Нет.
Абсолютно сломленная и раздавленная, она говорила правду, и Шеппард это понял.
– Когда он ушел?
– Я не знаю. Он позвонил мне из какого-то паба после ланча и сказал, что наблюдение за квартирой снято.
– Мог что-то заподозрить?
– Возможно. Ему показалось, что это случилось чересчур быстро.
– Когда он вернется?
– Вечером. Он сказал, что позвонит и сообщит мне.
– Сюда?
– На общественный телефон в холле внизу.
– Ничего не упустит. Захочет узнать, чист ли горизонт, не так ли?
Джоан опустила голову.
– Не так ли?
– Да, – признала она.
– И ты скажешь ему, что все чисто, правда, дорогая?
Суперинтендант и Беттс стояли над ней, подавляюще глядя сверху вниз.
– Правда?
Она вяло кивнула, не глядя па них. Беттс взяла ее за подбородок, приподняла ее голову, заставляя смотреть на них.
– Ответь суперинтенданту, милая. Скажи "да".
– Да.
Беттс убрала руку, и голова Джоан, как тряпочная, снова упала. Они оставили ее одну, чтобы она оделась, а сами ушли в гостиную.
– Он у нас в руках, – сказал Шеппард. – Мы его взяли.
Его лицо светилось возбуждением и триумфом. Как и Джоан ранее, он чувствовал, что побеждает.
Каждый день охранники выводили его из темноты на прогулку, и каждый день солнечный свет бил Эббота в лицо не хуже крепкого кулака. Он чувствовал приближение жгучих клинков и плотно зажмуривал глаза, по свет кинжалом пронзал его бледные веки.
В течение десяти минут они водили его по огороженному забором двору под палящими солнечными лучами. Еще одна форма пыток. Каждый раз он радовался возвращению во мрак своей камеры.
По прошествии (по его подсчетам) трех недель Ричард нашел во дворе гвоздь, ухитрился со второго круга его поднять, и стал отмечать дни. Он даже нацарапал шахматную доску на земляном полу и играл сам с собой воображаемыми фигурами.
Ему необходимо было как-то себя занять, нужно было удержать свой рассудок. Его рассудок. Нередко он представлялся в виде темной плоскости, уходящей в бесконечность.
Глава 10
Это был нелегкий день для Фрэнка Смита. После скомканной беспокойной ночи и утомительного утра в обществе Нжала он намеревался ускользнуть домой, задрать на пару часов ноги и послушать музыку.
Но днем случилось непредвиденное. Ничего особенно страшного, но очень некстати для человека, который хочет попасть домой.
Произошла утечка информации, предположительно из пресс-службы отеля, о внезапном усилении охраны Нжала и его готовящемся переезде в деревню. Газетчики хотели знать, в чем дело. Они обратились в Ярд и в Службу, но в ответ получили лишь несколько неопределенных ответов. Почуяв тайну, они попытали счастья в Министерстве иностранных дел, где их сначала ввели в заблуждение, затем послали срочное сообщение Фрэнку Смиту, который мог (и должен был) этим заниматься, но решил переложить это на министра. Пусть народный избранник хотя бы однажды отработает свою чертову зарплату. Смит знал, что поступает мелочно, не как джентльмен, но он так чувствовал. Был сложный день.
Сначала Фрэнк позвонил чересчур высокомерному личному секретарю, который своим самым надменным голосом в очередной раз заявил, что его босс в данный момент недоступен. Это стало каплей, переполнившей чашу...