— Ничего себе, — обронил Мишель.

— Да уж, такая вот история. Что сказать, в Южной Америке действительно оживленный наркотрафик, а задирать наркобаронов — чрезвычайно опасно. Но, вот странность, у которой отчего-то умолчала пресса: изуродованные трупы археологов почему-то нашлись в верховьях Амазонки. Каким ветром их туда занесло, похоже, никого не заинтересовало…

— Вы думаете? — начал отец, но не успел продолжить.

Сверху донесся такой пронзительный вой, что папа замер и сжался.

— Крылатая ракета… — бросил француз. Его голубые глаза стали последним, что увидел Мишель, прежде чем мир исчез.

Когда папа наконец, очнулся, мир до неузнаваемости преобразился. Причем, в невыразимо худшую сторону. В нем больше не было ресторанчика, где они только что ужинали. Зато с головой хватало щепок и песка. Проклятый песок был повсюду, в том числе, и на лице, а еще в ушах, глазах, ноздрях и во рту. Но, это не была пустыня в окрестностях холма Бирс-Нимруд, как первоначально решил Мишель, поскольку туго соображал. Нет, папу не перенесла туда непознанная сила, заключавшаяся в Дарах Иштар, о которых он узнал от дяди Жерара. И, уж тем более, он не очутился на берегах полноводной Амазонки, куда так страстно стремился сэр Перси Офсет, чтобы распрощаться там с головой. Ничего такого с Мишелем не случилось. А вот ресторанчик — тот, да, исчез. Превратился в труху, и ее разметало ударной волной. Стал винегретом из обрушившихся перекрытий и лопнувших кирпичей, мешаниной из осколков и пучков соломы, пыли, штукатурки, фрагментов украшавших стены ковров, одним словом, всего того, что человек гадами стаскивает в обживаемые им помещения, как муравей. В хлам, на поверку, не стоящий ни гроша.

Тогда папа решил, что умер. Сознание неторопливо возвращалось к нему, и было не понять, как можно выжить, когда на голову упал многоэтажный дом. У папы ушло прилично времени, прежде чем он удостоверился, что цел. Из правого уха сочилась кровь, щека была располосована, немного саднило грудь, но это было все, из повреждений. Это, конечно, если синяков не считать. Продолжая находиться в прострации, папа перевернулся на живот и пополз, работая локтями. То и дело их кололи черепки, все, что осталось от кухонной утвари.

Снаружи Мишеля никто не ждал. Стояла глубокая ночь, но тихо не было, отнюдь. У завала, в который за доли секунды превратилось здание, копошились какие-то чумазые люди. Проезжую часть перегораживали обломки того, что недавно являлось органичными частями городского пейзажа. Сирены скорых надрывались вдалеке. Наверное, подобраться ближе не позволяли перевернутые искореженные автомобили, валявшиеся повсюду, включая совершенно неподходящие места. Папе запомнился хлебный пикап, его сплюснутая корма торчала из окна третьего этажа. Мишель какое-то время тупо таращился на машину, а та, словно в ответ, дружелюбно помигивал ему огнями аварийной сигнализации.

— Поди ж ты, аккумулятор уцелел, — машинально констатировал Мишель. Вспомнил о дяде Жоре, всплеснул окровавленными руками и пополз обратно, виляя задом, как женщина непристойного поведения.