Все правда. Только ведь и я из этой черной дыры…

Оборачиваюсь к Паше, вглядываясь в его простые черты, на которые свет лучей солнца падает.

Наверное, да, наверное, не встреть я Игната, именно с таким вот Пашей стала бы встречаться. Но не ёкает от него ничего, не болит в груди, не ломает душу, не хочется касаться его каждую секунду, с таким бы я даже не задумалась, прощать ли…

Просто бы ушла.

А от Игната не смогу.

Никогда.

– Я сегодня уже выслушала, какой Игнат блядун и что все еще любит свою Алину… Но он просил верить ему, и я буду, понимаешь?

– Чисто так по-женски. Тому, у кого бабки и власть, можно простить все, верно?

Он как-то хмыкает, словно разочарованный, а я только надеюсь, что не проговорюсь Игнату об этом разговоре. Игнат давно дружит с Пашей. Тем более я не хочу стать причиной еще одного увольнения. Сколько можно собеседований проводить?

Снимаю с себя куртку и отдаю ему.

– Паш, ты хороший, но люблю я Игната. И, наверное, действительно прощу почти все. Ведь он меня простил. И просил доверять ему. Разве я могу подвести его снова?

Он уходит в клуб, а я остаюсь, отворачиваясь. Смотрю на бесконечный поток машин вдоль набережной, которые застряли здесь из-за очередного ремонта дорог и аварии, что чуть впереди. Я ежусь от холода и, кивнув сонным охранникам, забегаю внутрь. Спешу мимо гардеробной.

Но вдруг оказываюсь внутри. Тесно прижатой к стене.

– Значит, все простишь? – слышу яростный шепот в области шеи. Воздуха почти не остается. И я шумно дышу, пытаясь вобрать в себя последние капли кислорода. – Оля… Олечка моя…

– Ты был с ней? – чуть не плачу, собирая пальцами рубашку. Какой долгий день, как хочется в постель. Спать. С ним. Под бочок. Но сначала я хочу услышать, чтобы знать, как жить дальше.

– С ней, детка. Но мы не занимались сексом, даже не целовались. Я не хотел, чтобы ни одна капля ее яда попала на тебя…

– Почему? Ты ведь любил ее. Когда-то. И стены, и стол… – всхлип рвется. – Она словно в каждом уголке этого клуба…

Он вжимает меня в стену, а я тону в его силе. В его энергии, что буквально перетекает в меня. Согревает. Создает кокон безопасности и любви.

– Игнат, не молчи…

– Я думаю, не мешай, – шепчет он, продолжая чертить линии на моей шее… Я ему о важном, а он о сексе.

– Ты опять не слышишь меня! Я не нужна тебе, да? Раз она появилась. Скажи мне правду!

– Дурочка… Еще как нужна. Кто мне будет помогать искать помещение для нового клуба?

Я застываю, поднимаю глаза, лишь черты могу рассмотреть в полумраке. Сюда лишь немного света попадает. Игнат улыбается. Руками талию обворачивает, поцеловать пытается. А я рукой его губы закрываю. Не понимаю ничего… Знать хочу.

– Игнат, объясни, пожалуйста. Что значит новое помещение?

– То и значит. Здесь мы сыграем свадьбу, а потом устроим фейерверк, прямо в здании. Прощальный.

– Но оно же сгорит… Здание… Клуб… – широко глаза распахиваю. Ушам своим не верю. Он ведь так этот клуб любил… Так боготворил… – Сгорит дотла…

– И это будет лучшая месть ублюдку Захару за то, что он с тобой сделал, – его лицо приобретает хищные черты, а я глаза закрываю. Я так надеялась, что он не узнает о моем позоре. Так надеялась, что буду для него чистой.