— Чокер, если хочешь подчеркнуть молодость, и бриллиантовые гвоздики в уши, если элегантность. Когда познакомишь нас со своим бойфрендом?

— Никогда, мам.

— Почему-у-у-у? — вот тут мама действительно расстроилась.

Претензии я ей высказывала всю жизнь, она уже привыкла. Со своих восьми лет, вот как меня взяли обратно в семью и я узнала, что она уже два года как замужем, — так и начала.

И продолжила, когда выяснила, что меня решили забрать от прабабушки, только потому что отчим настоял. Мама считала, что мне и так отлично живется в деревне на свежем воздухе.

Угу, ездить в сельскую школу на вонючем пазике и возвращаться семь километров пешком. Я была просто счастлива!

Но мама как была юной вертихвосткой, залетевшей в шестнадцать, так и осталась в сорок с хвостиком, не повзрослев ни на секунду. Я быстро это поняла — как и то, что раскаяния я от нее не добьюсь.

Отчиму Диме она нравится именно такой — вечной девочкой, которую надо от всего оберегать. Он даже стиралку сам запускает, потому что для мамы там «слишком много кнопочек». Зато у нее легкий нрав, безупречный вкус, она никогда на меня не обижается и хочет, чтобы все вокруг дружили и улыбались.

Вот и сейчас мои полусерьезные претензии по поводу испорченного детства она пропустила мимо ушей, зато по-настоящему огорчилась, когда я отказалась знакомить ее с Максом. Очень интересно, где же я спалилась с ним, что даже маме донесли?

Впрочем, мне осталось держать оборону всего месяц. Потом Макс исчезнет из моей жизни, и мама быстро о нем забудет. Если до этого момента она не выкатит тяжелую артиллерию — отчима. Ему я не могу отказать ни в чем, поэтому предпочитаю, чтобы он не знал никаких подробностей моей жизни.

Коротко тренькнул звонок — о, Макс. Надеюсь, он оценит и мое обтягивающее ультрамариновое платье, и босоножки, уже ему знакомые, и то, как я накрасилась. Нечасто ему такое хорошо упакованное счастье достается. Может, вообще передумает куда-то идти.

Но Макс, к моему изумлению, не выразил восторга. Более того, он осмотрел меня с ног до головы, приятно и жарко задержавшись на проступивших через ткань сосках, и покачал головой:

— Не то.

Вообще-то тут-то и надо было вломить ему чем-нибудь тяжелым, но сковородка занята ризотто с грибами, а мраморной скалкой можно переусердствовать.

Однако меня заворожил его вид.

Каждый день он являлся ко мне в простецких джинсах, обтягивающей футболке и рубашке поверх. Даже встретились мы на свадьбе, когда он уже скинул пиджак и упростился по максимуму. Но сегодня — он был великолепен.

Черная приталенная рубашка — очень дорогая, можно даже ярлычок не искать. Галстук-боло с серебряной чеканкой и темным мерцающим камнем. Классические брюки зауженного кроя, тонкий ремень с изящной пряжкой — больше аксессуар, чем необходимость. Идеально черные лакированные «оксфорды».

Я потрясенно провела взглядом сверху вниз и обратно. И волосы — он не подстригся, но уложил их так, что прическа смотрится куда роскошнее любой стрижки. Даже выгоревшие пряди в тему, словно его красили ровно под этот образ. Я даже засомневалась на секунду во всех предыдущих неделях: может, он тогда притворялся балаболом и балбесом, а настоящий Макс — вот этот холодный роскошный мужчина?