Это было что-то невозможное. Растягивание без наполнения, вибрация, проходящая по всем внутренним частям клитора, обычно довольствующимся отголосками наслаждения, жесткое и твердое воздействие на точку G…

Он отпустил меня, когда я уже начала хныкать и цепляться за него ногтями:

— Я больше не могу… не могу… — пыталась я произнести пересохшими губами.

Но он не снял повязку. Он просто поднес чашку, из которой я жадно отпила с закрытыми глазами, а потом отставил и снова наклонился, запуская жужжание.

— Нет! — я дернулась, когда успокоившиеся было соски вновь встрепенулись под тихой вибрацией. — Я не смогу больше!

— Почему ты так думаешь? — теплый голос, юркий язык, облизывающий ухо.

— Никогда не могла.

— Все когда-нибудь бывает в первый раз, — издевается голос.

Я пытаюсь отодвинуть, поймать юркую штуку, но она ускользает от моих рук и жалит в самых неожиданных местах, вспыхивающих острым чувством — то ли слишком сильное удовольствие, то ли уже неприятная боль.

Не могу разобраться.

Когда я пытаюсь стянуть повязку, Макс жестко ловит мои запястья и цокает языком:

— Ты же не хочешь поиграть еще и в наручники, милая кроватная фея? Нет? Тогда просто получай удовольствие…

И в меня, мокрую насквозь от всех возможных жидкостей, снова входит игрушка, растягивая и вибрируя, — мне кажется, или уже намного сильнее?

И одновременно клитор накрывает горячий рот Макса. Он слегка двигает штуку внутри, но ей и так достаточно. Мне не хочется, совершенно не хочется никакого еще оргазма, я мычу что-то сквозь сжатые зубы, мои мышцы скручиваются узлами и напрягаются до каменного состояния. И чем сильнее вибрирует штука и быстрее пляшет язык Макса, тем больнее становится внизу живота, я уже готова сорвать повязку и послать его к черту, когда он просто легонько всасывает мой клитор, и это бешено взрывает все напряженные мышцы — их закрученность срывает пружину, и напряжение переходит во взрывное расслабление.

Я извиваюсь и ору, выгибаюсь и царапаю ногтями простыни, прикусываю руку Макса, оказавшуюся в опасной близости от меня, но все равно продолжаю подвывать сквозь искры из глаз.

Не знаю, сколько это длилось, но, когда он наконец выключил игрушку и занял нужное место всем собой — горячим телом, твердым членом, — я уже не могла ничего воспринимать, любое прикосновение вызывало раскаты искр по всему телу — сладких, но уже чуть болезненных. Ощущение такое, что кости расплавились горячим воском, что кожа стекла, обнажив мышцы и нервы, и каждое касание пробивало током.

Между ног саднит, низ живота залит горячей сладкой болью. А Макс хмыкает и говорит:

— Третий?

— Нет… — пытаюсь прохрипеть я, но он не слушает.

Все вокруг хлюпает — внутри меня, снаружи меня, Макс скользит и врывается быстро как никогда — и каждое движение взрывает меня.

Он переворачивает меня на живот — и так входит намного глубже, вбивается на полную длину. Обычно мне немного больно, но не сейчас — сейчас я чувствую только наполненность и горячие пальцы, касающиеся измученного клитора. А потом к нему прислоняется вибрирующий лепесток.