— Мне нечего ей сказать. Так откуда мне знать ее номер? — по-сконски грубовато, словно через силу проговорил он.

— Вы уверены, что…

— Стокгольмцы! Вечно вы ничего не понимаете, — оборвал он и повесил трубку.

Он посмотрел на свои пальцы, сжимавшие трубку, увидел кровь на костяшках, грязь под ногтями, в лунках ногтей, в каждой складке и трещинке. Медленно подошел к зеленому креслу, взял приложение к вечерней газете, стал читать. Вечером наверняка покажут передачу памяти Оссиана Валленберга. Потом газета упала на пол. Эверт зарыдал. Он вдруг вспомнил, как Беверли сидела на диване рядом с ним и хохотала над глупостями из «Золотой пятницы».

Сага Бауэр громко выругалась. Зажмурилась и несколько раз стукнула кулаком по рулю. Медленно напомнила себе, что должна собраться с мыслями и двигаться дальше, пока не поздно. Она настолько ушла в свои думы, что дернулась, когда зазвонил телефон.

— Это снова я, — сказала Анья. — Соединяю вас с Гербертом Саксеусом из больницы Сердца Святой Марии.

— Хорошо, а что…

— Доктор Саксеус наблюдал Беверли Андерссон те два года, что она оставалась в клинике.

— Спасибо…

Но Анья уже переключила Сагу на другую линию.

Сага ждала, слушая гудки. Клиника Сердца Святой Марии, думала она. Вспомнила, что клиника находится в Торсбю, к востоку от Стокгольма.

— Это Герберт, слушаю вас, — сказал ей в ухо приветливый голос.

— Здравствуйте. Меня зовут Сага Бауэр, я из полиции, комиссар Службы безопасности. Мне нужно связаться с девушкой, которая была вашей пациенткой. Беверли Андерссон.

В трубке стало тихо, потом доктор спросил:

— С ней все в порядке?

— Не знаю. Мне надо поговорить с ней. Дело срочное.

— Она живет у Акселя Риссена, который… Он ее неофициальный опекун.

— Значит, она живет у Риссена? — Сага тут же повернула ключ зажигания и тронула машину с места.

— Аксель Риссен выделил ей комнату, пока она не найдет другое жилье. Ей всего пятнадцать, но было бы ошибкой принуждать ее уехать домой.

Дорога была почти свободной, и Сага ехала быстро.

— Можно спросить, от чего лечили Беверли?

Доктор Саксеус тяжело вздохнул:

— Не знаю, насколько это интересно… Как врач я бы сказал, что у нее, когда она поступила к нам, были серьезные личностные расстройства, кластер В. — У него был приятный глубокий голос.

— Что это значит?

— Неважно. — Саксеус откашлялся. — Но если вы спросите меня просто как человека, то я отвечу, что Беверли здорова, здоровее большинства людей… Я знаю, что говорю банальности, но на самом деле больна не она.

— Болен мир.

— Верно, — вздохнул доктор.

Сага сказала «спасибо», закончила разговор и свернула на Вальхалласвеген. Спина была такая потная, что приклеивалась к спинке сиденья. Зазвонил телефон; Сага рванула мимо светофора возле стадиона «Олимпия» в тот момент, когда желтый сменился красным. Звонила Анья.

— Я подумала, что тоже могу поговорить с отцом Беверли, — сообщила она. — Классный дядька, только у него был неважный день — пришлось возиться с раненой коровой. Он сказал — «я ее утешал». Прежде вся его семья жила в этом доме. Теперь он остался в усадьбе один. Мы поговорили про «Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона»,