На экране Йона Линна вынул телефон и стал звонить. Ему вроде бы не ответили. С напряженными замкнутыми лицами все трое забрались в машину и уехали.

Камера скачками подобралась к двери; дверь открылась, в неожиданной темноте свет пропал, потом диафрагма автоматически перенастроилась. В прихожей стояли два больших чемодана. Камера продвинулась к кухне, потом свернула налево и стала подниматься по лестнице, двигаться по выложенному кафелем коридору, в большое помещение с бассейном. Какая-то женщина в купальнике сидела в шезлонге, другая женщина с мальчишеской стрижкой говорила по телефону.

Камера потихоньку отъехала назад, «оператор» явно дожидался конца разговора, потом снова приблизилась к женщине со стрижкой. Послышались шаги, женщина с телефоном повернулась усталым печальным лицом в камеру и замерла. На лице отразился парализующий страх.

— Папа, я, кажется, не хочу смотреть дальше, — еле слышно сказал мальчик.

— Все только начинается, — ответил Гуиди.

Экран вдруг стал черным, камеру выключили, но через несколько секунд изображение вернулось, подергалось и снова стабилизировалось. Теперь камера была закреплена на штативе; на полу, привалившись к кафельной стене, сидели рядом две женщины. На стуле перед ними сидел Понтус Сальман. Он быстро дышал и беспокойно ерзал.

Таймер в углу экрана показывал, что съемка происходила всего час назад.

Одетый в черное человек с лицом, скрытым маской с прорезями, подошел к Вероник, схватил ее за волосы и развернул лицом к камере.

— Простите, простите, — запищал Рафаэль.

Аксель с удивлением взглянул на него, но тут же услышал голос Вероник Сальман:

— Простите, простите!

Ее голос прерывался от страха.

— Я не знала, — пропищал Рафаэль и ткнул пальцем в экран.

— Я не знала… Я сделала фотографию, но не хотела ничего плохого. Я не знала, как это глупо, я только хотела…

— Выбирай, — сказал человек в маске Сальману. — Кому в колено выстрелить? Твоей жене… или твоей сестре?

— Пожалуйста, — прошептал Сальман, — не надо.

— В кого выстрелить? — повторил человек в маске.

— В жену, — почти беззвучно ответил Сальман.

— Понтус, — заплакала Вероник, — прошу тебя, не дай ему…

Сальман заплакал — душераздирающие, лающие рыдания.

— Если я выстрелю, будет больно, — предупредил человек в маске.

— Не надо! — в ужасе закричала Вероник.

— Ты не передумал? Может, мне выстрелить в твою сестру?

— Нет.

— Попроси.

— Что? — с перекошенным лицом спросил Сальман.

— Вежливо попроси меня выстрелить в твою жену.

Стало тихо, потом Аксель услышал голос Сальмана:

— Пожалуйста, будьте так добры… выстрелите моей жене в колено.

— Вы так любезны, что я могу выстрелить в оба. — И человек в черном направил револьвер на ноги Вероник Сальман.

— Пусть он не стреляет! — закричала она. — Понтус…

Человек в маске выстрелил; раздался хлопок, нога дернулась. На плитки пола брызнула кровь. Над дулом поднялось облачко пороховых газов. Вероник кричала что было сил. Человек в маске снова выстрелил. От отдачи дуло дернулось вверх. Пуля попала во второе колено, и нога неправдоподобно искривилась.

Вероник снова закричала — чужим хриплым голосом, ее тело дергалось от боли, на плитки под ней натекла лужа крови.