Дима молча кивал. Он, в общем-то, был согласен с дядей. Хорошо бы держать у себя в комнате над кроватью ружьё. Улыбнувшись, подумал, какую истерику устроила бы мама. Ей хватало папиных ружей.

Николай Николаевич показал племяннику, как проверять запирающий механизм, как ладонью бить по затыльнику приклада, чтобы проверить механизм спусковой.

– Только головной мозг не отключай. Не на боевом взводе стучи, а то ногу себе прострелишь, и она будет твоей единственной добычей.

Витя тем временем выворачивал мехом наружу шкурки первых соболей, аккуратно вычищал с них комочки смолы, в которой они успели перепачкаться ещё до поимки. Артёмыч занимался шкурками последних дней – тряпочкой стирал выступившие капельки жира. Глядя на худые тушки, шутил о том, что пойманным зверькам тут, в тепле, лучше, чем их сородичам в холодном лесу. Затем взялся готовить приманку из проквашенного в бидонах мяса.

Так в малых заботах, в неспешных разговорах закончился день. Только что он был томительным, казался бесконечным, а тут как-то враз исчерпал себя до самой ночи.

К темноте вьюга стихла. Последним издыханием насвистывала под стрехой, но сон обещала спокойный, бесшумный.

Ещё не вызрело утро, когда Витя и Артёмыч выскользнули из зимовья на промысел. Нужно было спешно проверить расставленные капканы. Вьюга могла завалить их сугробами или вовсе рассторожить упавшей веткой.

Получасом позже из дома вышли Николай Николаевич, Дима и Тамга.

Дышалось просторно и радостно.

Взглянув на обыгавшееся мясо изюбра, дядя сказал, что тому нужно ещё пару деньков повисеть под хорошим солнцем. Дима скрыл улыбку. Ему казалось, что дядя не хочет убирать мясо сейчас, чтобы это не выглядело уступкой ворону. Николай Николаевич был хозяином здешней тайги и даже на малую толику не допускал, что кто-то может оспорить его власть – ни медведь, ни волк и, уж конечно, не ворон.

Дима чувствовал себя конкистадором, гуляющим по лесам, недавно отвоёванным у индейцев. Остатки племён прятались по глухим заимкам, наблюдали за врагом и по возможности грабили его, нападали на одинокие патрули. Дима представил ворона в яркой раскраске каких-нибудь апачей, с воинственно вздёрнутым пером на макушке. Последний мститель тайги, обворовывавший мясные обозы охотников-завоевателей.

Юноша надеялся, что ворон ещё вернётся, пожелал ему удачи, но забыл о нём, едва оказался в лесу. Теперь все мысли были об охоте, о важности сделать первый точный выстрел – такой, чтобы не испортить шкурку соболя и не подрать его зазря.

Погода была мягкой, но непостоянной. Серыми пушинками падал снег, над тайгой тянулись замутневшие облака. Минутами позже округа осветлялась солнцем, в его лучах было тепло и радостно. Потом зима вдруг начинала стонать могучими порывами, заставляла деревья клониться, гулко трещать, но вскоре всё успокаивалось, и вновь с неба опускались пушистые снежинки.

Снега вчера намело много. Тамга шла по нему неуверенно, проваливаясь, оставляя взрыхлённую борозду. Зато звериные следы хорошо просматривались и все были свежими. Лисы, белки, соболи торопились наверстать упущенный день кормёжки.