Руслан прислушался к звукам ночи, надеясь услышать далекую стрельбу, но слышен был только писк комарья. Он поднялся и выбрался из окопа. Ноги разъезжались на скользком геле. Идти было почти невозможно. Дорога на вершину сопки отняла все силы. Танки стояли там же, где и во время сражения. От них пахло порохом и солярочным дымом. Их броня тоже была покрыта клейким слоем загустевшей воды.

От страха, что вся вода превратилась в слизь, захотелось пить. В ночи и думать не стоило о том, чтобы разыскать бутылку с ней. Дай бог, чтобы она осталась вообще. Ушлые китайцы наверняка подобрали все, что можно.

Руслан вспомнил про блиндаж. Он знал его примерное расположение и решил, что сможет найти. Глаза уже привыкли к темноте и по отраженному блеску различали рельеф. Поскальзываясь и спотыкаясь, измазавшись в липкой грязи как поросенок, Руслан все же нашел его. Прямым попаданием настил блиндажа был разрушен. Макаров попытался протиснуться в проход между бревнами, почувствовал неприятный запах разложения и оставил свои попытки забраться внутрь. Вдруг, стало суеверно страшно. Не хотелось встречаться с покойником в ночи.

Утро долго не наступало. Скорее всего из-за напряженного ожидания. Едва полоска света озарила горизонт и стало возможно различать куда идти, Руслан сразу вернулся к своей огневой позиции. Ее завалило, но он помнил, где копать, чтобы добраться до своих припасов.

Макаров был слишком занят раскапыванием, чтобы глазеть по сторонам. Когда же ему, наконец, удалось вытащить свой рюкзак с едой и питьем, он выпрямился, чтобы оглядеться и обомлел. Он не узнавал местность. Из всего, что он видел, знакомым осталась только сопка, да часть подбитой техники рядом с ней. Не было леса. Вместо него какие-то редкие плешивые пятачки деревьев. Танки и БМП, которые стояли на удалении полукилометра, тоже куда-то подевались.

Все вокруг выглядело так жутко, будто случился апокалипсис. Усугублялась картина разрушения пугающей тишиной. Руслан передернул плечами, когда ему пришла в голову мысль о том, что он остался один во всем мире. Даже враги-китайцы показались ему более милым явлением, чем абсолютное одиночество. Макаров открыл бутылку с водой и выпил за раз больше половины, затем перекусил кашей.

Чем яснее становился день и отчетливее проступали следы непонятного разрушения, тем невероятнее они казались. Насколько хватало глаз, леса не было. Вместо него какая-то свалка, похожая на грязные завалы. Руслан взвалил рюкзак и решил пройтись вдоль сопки.

Шел над окопами, будучи уверенным, что за ним никто не наблюдает. Прошелся по правому флангу, отметив, что погибших бойцов никто не собирал. Мучила загадка, почему нет наших, почему нет врагов, и что, черт возьми, случилось, пока он был без сознания?

С обратной стороны сопки лес был нетронут, но если приглядеться вдаль, то там были видны следы катастрофы. Макаров решил, что непогода не остановилась на одном дожде, а бахнула жутким смерчем, выкорчевавшим лес на площади в тысячи гектаров. Если так, то может быть и не стоило бояться идти днем? Если китайцы попали под экологическую «раздачу», как войска Чингисхана при попытке переправиться в Японию, то им сейчас совсем не до наступления.