Ее щеки зарделись от этой мысли. Тут не было ничего романтичного. Из-за этого «придется» все звучало так, будто у него не было выбора, хотя, конечно же, это не так. У них полно свободных кроватей – нужно только попросить горничных подготовить одну. Но если он хочет спать с ней – что ж… До этого дня она всегда шла к нему. И он сказал «отныне». Было в этом что-то похожее на… обещание. Всерьез ли он говорил? Хотелось ли этого Руби?

Она взяла выбившуюся прядку Спэрроу в свою липкую от сливы руку. Ласково за нее дернула. Руби охватила задумчивость – самое близкое к раскаянию, что она когда-либо испытывала.

– Мне просто хотелось узнать, каково это, – сказала она, – на случай, если другой возможности не представится. Я не хотела забирать его у тебя.

– Ты и не забирала. Ты же не связывала его и не насиловала. – Спэрроу замолчала и пристально посмотрела на Руби. – Так ведь?

– Практически. Но он не кричал о помощи, так что…

Спэрроу кинула сливу. Сестры стояли рядом, и та попала Руби по ключице. Девушка ойкнула, хотя больно не было. Потерев место удара, она сердито покосилась на Спэрроу.

– Ну что? Выпустила свою злость?

– Да, – кивнула Спэрроу, отряхивая ладони. – Это был односливовый гнев.

– Бедняга Ферал. Не заслужил больше одной сливы. Наверняка он расплачется, когда мы ему об этом расскажем.

– Не нужно ему рассказывать! – быстро возразила Спэрроу.

– Конечно нужно! Он наверняка считает, что мы обе в него влюблены. Нельзя этого допустить! – Руби замерла у перил. – Смотри, там Сарай.

Спэрроу посмотрела. С сада виднелись терраса Сарай и сама девушка. Она была далеко; девочки могли разобрать только ее силуэт, ходящий из стороны в сторону. Они помахали, но Сарай не заметила.

– Она нас не видит, – сказала Спэрроу, опуская руку. – Да и на самом деле она сейчас не здесь.

Руби поняла, что та имела в виду:

– Знаю. Она спустилась в город. – Девушка завистливо вздохнула и уперлась рукой в подбородок, глядя вниз, где люди жили, танцевали, любили, сплетничали и никогда не ели кимрил, если сами его не хотели. – Я бы все отдала, чтобы хоть разок на него взглянуть.

Сарай не выходила на террасу с того дня, как произошло нападение на шелковые сани. После этого она оставалась в своей нише, пытаясь сохранить хоть толику уединения, находясь под усиленной охраной, но больше ей терпеть было невмоготу. Она нуждалась в воздухе, в движении. Сарай всегда была беспокойной, когда ее мотыльки улетали, а теперь ее недоумение лишь усугубляло это чувство.

В чем дело?

Она ходила взад-вперед. Призраки окружали со всех сторон, но девушка едва их замечала. Она до сих пор не понимала сути разговора Лазло с фаранджи, хоть это определенно касалось мезартиума. Лазло выглядел напряженным, это она поняла. Он вернул фаранджи кусок металла, после чего тот ушел – наконец-то! Сарай думала, что Лазло тут же вернется ко сну. Вернется к ней.

Вместо этого он надел ботинки. Девушку пронзило разочарование. Теперь она уже не думала об утонченных дорожках ощущений или жара, которые его губы проделали на ее плече. Все это прогнала тревога. Куда он собрался в такое позднее время? Лазло думал о чем-то своем и будто находился в миллионе миль от нее. Сарай наблюдала, как он надевает жилетку поверх свободной льняной ночной рубашки. Порыв прикоснуться к нему был очень сильным, но невозможным, и мотыльки всполошились от вопросов, которые девушка не могла задать. Один из них запорхал вокруг головы Лазло, выписывая каракули в воздухе.