Наклонившись, мужчина поднес его к нити, которая, естественно, была не нитью, а фитилем.
И бегом кинулся из проулка.
60. Нечто странное
Тион уронил кусок мезартиума на рабочий стол и тяжело осел на стул. Вздохнув – с раздражением и глубокой усталостью, – схватился за голову и уставился на длинный осколок чужеродного металла. Он пошел за ответами, но ничего не получил, а загадка отказывалась выпускать его из своих лап.
– Что ты такое? – спросил он мезартиум, словно тот мог рассказать ему то, чего не смог Стрэндж. – Откуда ты взялся? – Его басовитый голос звучал обвинительно.
«Что ж ты не злорадствуешь? – спросил Стрэндж. – Тебе удалось!»
Но что именно ему удалось? Или, что более важно, почему это сработало? Пузырек, подписанный как дух библиотекаря, лежал всего в нескольких сантиметрах от металла. Так Тион и сидел, пронзая взглядом два предмета: пузырек с остатками капель жизненной сущности и кусок металла, который эта сущность позволила отрезать.
Быть может, дело в том, что он ослаб от потери духа, а может, просто устал и уже отчасти погрузился в сон, – но хоть Тион и смотрел со всей строгостью ученого, его взгляд накрыла мерцающая завеса грез – того же ощущения, которое его посещало, когда он втайне читал свою книгу о чудесах. Поэтому, заметив нечто странное, он учел все возможности, включая те, которые вообще не должны быть возможными.
Алхимик потянулся к металлу и внимательно его изучил. Края были неровными в тех местах, где его проел алкагест, но одна грань оставалась идеально гладкой, как поверхность якоря. Или раньше была таковой. Но не теперь. Тион не сомневался.
Сейчас, несомненно, на ней значились едва заметные оттиски… пальцев – там, где Лазло Стрэндж сжимал кусок в руке.
61. Горячий, гнилой и неправильный
Как Сарай чувствовала волны эмоций Лазло, даже сквозь барьеры его сознания, так и он почувствовал ее внезапную вспышку.
Жар паники – без мыслей, без образов, просто удар чувств. Он резко замер, находясь в двух кварталах от якоря, а затем его ощущения затопил… запах серы – горячий, гнилой и неправильный.
Это была вонь Дрейва, похожая на предостережение, поскольку через секунду подрывник появился в поле зрения в конце улицы, заворачивая за угол и убегая со всех ног. Его глаза округлились, когда он увидел Лазло, но мужчина не замедлился – просто продолжал мчаться вперед, словно его преследовали равиды. Все случилось в одно мгновение: паника, запах, подрывник. Лазло моргнул.
И мир побелел.
Расцвет света. Ночь стала днем – светлее любого дня, не осталось ни следа темноты. Звезды бледно светили на фоне отбеленных, как кость, небес, все тени исчезли. Секунда прошла в трепетной тишине: ослепляющей, всепоглощающей и ошеломляющей.
А потом взрыв.
Лазло откинуло в сторону. Он даже не заметил. Перед его глазами была лишь вспышка. Мир побелел, а затем почернел – и на этом все.
Но не для Сарай. Она находилась в безопасности от взрывной волны – по крайней мере, ее тело наверху, в цитадели. Но мотыльки у якоря сгорели в одно мгновение. В первую секунду, прежде чем ее сознание могло перейти в других стражей, ей казалось, что пламя пожирало ее зрение кусками, оставляя рваные дыры, окаймленные золой.