— Нет, я здесь не видел никаких троллей, — сказал он.
— Ну, если увидишь, то сразу же скажи нам, — попросила тетя Ида. — У нас будут оччень большие проблемы, если на нашей земле обнаружат тролля. Ты это понимаешь, не так ли?
— Да, — ответил Сэмюэль.
— Мы не должны иметь ничего общего с лесом. И если какое-то существо покинет лес, мы должны будем удостофериться в том, что оно вернулось обратно. Ты понимаешь?
— Я понимаю, — сказал он и подтвердил сказанное кашлем, вспомнив вдруг, что ему полагается болеть.
— Ладно, Ида, — мягко произнес дядя Хенрик. — Я уверен, что Сэмюэль говорит нам правду.
И Сэмюэль старался выглядеть как можно более невинно, повыше подтягивая одеяло, чтобы убедиться, что оно закрывает сброшенную блузу Тролль-сына.
Короткая беседа
Пока двое троллей шли по лесу, Улучшитель поймал себя на том, что любуется пейзажем. Он никогда еще не был в этой части леса и находил, что здесь необыкновенно красиво.
Видите ли, это была одна из причин, по которой Улучшитель считал себя лучше других троллей в Троллхельме. Он умел ценить прекрасное. А послеполуденное солнце, дрожащее в просветах густой хвои, было прекрасно. Уже много лет Улучшитель не выходил наружу при дневном свете. Конечно, Тролль-папа не выходил из дома днем так же давно, но Улучшитель был уверен, что даже если бы у него был глаз, он все равно не смог бы оценить эту красоту. И нельзя сказать, что Улучшителю это не нравилось. Нет, ему нравилось быть лучше, чем эти нечистые тупые тролли вроде Тролль-папы. И он пребывал в таком хорошем настроении, что даже снизошел до короткой беседы со своим компаньоном.
— Ну, Тролль-папа, есть кое-что, чего я не понимаю.
— Что это, мистер Улучшитель, сэр?
— Почему с самого начала ты был так уверен, что Тролль-сын сбежал во Внешний мир? Ведь лес теперь безопасен. Он мог пойти жить к пикси или туда, к хюльдрам. — Навострив уши, он мог расслышать отдаленный звук посвященных солнцу гимнов, которые распевали хюльдры.
— Нет, он во Внешнем мире, мистер Улучшитель, я уверен в этом.
— Да, но почему? Зачем ему снова видеть этого человеческого мальчика?
Тролль-папа вздохнул и почесал свою бороду.
— Я не знаю, мистер Улучшитель, сэр. — Он тоже слышал далекое пение хюльдр, и этот звук, казалось, нес с собой какую-то новую мудрость, дававшую Тролль-папе более ясное осознание ситуации. — Понимаешь ли, мистер Улучшитель, если уж быть с тобой совсем честным, то я должен сказать, что Тролль-сын никогда не был счастливым мальчиком. Он всегда хотел что-то, чего у него нет, а с тех пор, как увидел Сэмюэля Блинка с его изящными человеческими манерами, он все время хочет стать кем-то, кем он никогда не сможет быть.
— Я не очень тебя понимаю, — сказал Улучшитель, наблюдая за тем, как Тролль-папа сейчас ударится коленом о низко висящую ветку.
— Ай!
— О, прости, пожалуйста. Я не заметил ее, — соврал Улучшитель, улыбаясь. — Продолжай.
— А о чем я говорил? — спросил Тролль-папа, потирая колено.
— О Сэмюэле Блинке.
— Ах, да. Ну, я думаю, что Тролль-сын так впечатлился человеческим мальчиком, что сам захотел стать человеком.