– А Тохтамыша почто в поход втравил этот? – устало поинтересовался преподаватель.

– Так ему хабар нужен, не князю, – усмехнулся в ответ Владимир. – Вот его кочевники первыми в бой и пойдут. Да и кто тут устоит, видя, что сами ордынцы за Дмитрия горой встанут. А одного Тохтамыша отпустить, так то на поругание земли. Так ни тебе мастеровых, ни почета, ни городов.

– Убить его надо было, да и дело с концом. Оно, может, и Тимуру не до Руси было бы, – беспомощно ответил загнанный в угол Булыцкий.

– Убить – дело нехитрое, – хмыкнул в ответ его собеседник. – Да пустое.

– Думаешь?

– В Орде – замятня на замятне. Кто там на место Тохтамыша придет, тебе да Богу одному известно. Ты во, говоришь, Едигей. И говоришь, снова на Москву войска подымутся. Оно вишь, как там ни крути, золота всякому правителю надобно бы. А где оно? Да здесь! Тохтамыш, дело понятное, лукавил, когда братался с Дмитрием, да и Дмитрий не от сердца говорил слова свои. Да все одно с ним сладили: получили оба то, что хотели, и успокоились. Тохтамышу теперь самому любая ссора меж князьями русскими поперек горла, потому и идет с Дмитрием строптивых усмирять.

– Схитрил, получается, Дмитрий Иванович.

– Так и получается. Тохтамышу, чем дань с каждого собирать, проще с одного. Так и пусть думает, что за ярлык Дмитрий радеет. А брату Русь нужна крепкая! А для того непокорных подчинить надо да крест целовать заставить. А для ерепенистых тоже ведь слова найдутся! Не боись, – усмехнулся Владимир, глядя на поникшего пенсионера, – оно все, что ни делается, – к добру.

– Ох и кровавое то добро, – без сил прошептал в ответ тот. В ответ его собеседник лишь развел руками: мол, какое есть…

– Ты, чужеродец, вот чего, – помолчав, продолжил князь. – Ты еще о раненых попекись да ступай к Сергию. Тебя и там дела ждут. И запомни: пороху да таблеток от тебя Дмитрий ждет! – добавил Владимир.

– Забудешь тут, как же, – проворчал в ответ Булыцкий, однако его собеседник не услышал. Ну или сделал вид, что не услышал.

– Помнишь, предлагал тебе Дмитрий покняжить? – напомнил Владимир.

– Еще бы не помнить. Тогда отказался, а теперь – тем паче! – вдруг вспомнив последнюю ссору с Бэкаэмом, расплылся в улыбке преподаватель. Князья, бояре, холопы… Сюда бы их всех. Покняжить. Да хоть просто месяц-другой пожить! Ох и скурвились бы окончательно! Или, еще вероятней, с ума бы посходили, а то и руки понакладывали на себя разом! Хозяева жизни, только что и умеющие, так это видимость создавать чего угодно. А поди-ка здесь попробуй. А он, лысая башка, еще и с князьями равнял их по недалекости своей!

– Смешно, что ль? – подозрительно посмотрел на него Владимир Храбрый.

– Да то про свое я.

– Ох и чуден ты! – покачал головой его собеседник.

– Не серчай, князь, – виновато развел тот руками. – Я пойду лучше, за ранеными пригляжу.

– Ступай, Никола. Бог в помощь, – впервые улыбнулся грозный муж.

Еще недели на три остался Николай Сергеевич в городе, приглядывая за ранеными. И хоть ни врач никакой, а все-таки его стараниями поднялись даже кое-кто из тех, кому уже смерть верную прочили. Ну и мерли, правда, как мухи. Тут тебе и недостаток навыков, и отсутствие антисептиков, и условий да помещений специальных, за которые так радел Николай Сергеевич, про лазарет рассказывая Сергию. Глядя на мающихся в горячках, теперь понимать больше слова Владимира Андреевича пришелец начал. Многие из тех, кто одной ногой уже на том свете был, наверняка предпочли бы быструю смерть от топора палача, чем медленное, но мучительное затухание, против которого ни молитвы, ни скудный набор знаний уже ну никак не спасали. И хоть Киприан да люд, опытом умудренный, нарадоваться не могли результатам: вон сколько душ спасли православных, Булыцкий понимал, что и больше могли народу выходить. А тут и повод хороший, и люди в помощь, и благословение митрополита самого!