Как и путь на вершину, возвращение прошло без каких-либо происшествий. Единственное, о чем стоило упомянуть, так это о случайной встрече с диким козлом. Увы!.. Пока Пашка извлекал из чехла карабин, пока искал патроны, пока заряжал, животное успело скрыться в чаще. Мне пришлось уговаривать незадачливого охотника отказаться от погони. Все равно один козел не решит наших продовольственных проблем, а в дальнейшем времени на охоту у нас может оказаться гораздо больше, чем хотелось бы. Но главное — надо было успеть вернуться до наступления темноты, чтобы потом не блуждать по незнакомым местам, не имея даже фонарика.

Последний аргумент подействовал. Пашка, кляня собственную непредусмотрительность, пошел дальше с карабином в руках. Наверное, именно поэтому сработал «закон подлости», и больше никакой живности мы не встретили. Уже при подходе к лагерю Пашка разрядил свое сокровище и спрятал его от посторонних глаз в чехол. Точно можно спутать оружие в футляре со спиннингом или скрипкой!

В лагере, вернее на том месте, где следовало давно уже устроить лагерь, царил полный бардак. То тут, то там отдельные группы спасшихся, прихвативших в числе самых необходимых вещей спиртное, предавались самому вульгарному пьянству. Менее предусмотрительные лежали на земле, жались вокруг костров или бесцельно шлялись по берегу. Лишь абсолютное меньшинство пыталось сделать для себя примитивное подобие шалашей на случай плохой погоды. Практически никто не обратил на нас внимание, словно мы ходили в кусты по нужде.

Создавалось впечатление, будто людям совершенно безразлично где они, и что с ними будет дальше. Из пятисот человек вокруг нас собрались всего десятка два. Тут были Лудицкий с ребятами, Грумов, Рдецкий с Жорой, четвертый штурман, чьего имени я так никогда и не узнал, члены команды и пассажиры, знакомые мне разве в лицо, а то и совсем незнакомые, но так продолжалось недолго.

Едва мы начали рассказ, как к слушателям присоединился проходивший мимо мужчина, затем — девушка, сидевшая неподалеку, и скоро этот процесс стал напоминать катящийся с горы снежный ком. Чем больше людей стояло рядом, тем больше стремилось к нам. Вскоре почти все спасенные уже стояли толпой и, то и дело переспрашивая, жадно ловили каждое слово.

Нам пришлось повторить рассказ о результатах разведки раз десять, не меньше, пока его не пересказали всем.

— Это моряки во всем виноваты! — истерично завопила какая-то женщина. — Завели неизвестно куда, и подыхай тут!

Не знаю, кем была эта женщина, да и знать не хочу. Она сделала свое дело: назвала виновников происшедшего, и ее слова упали в толпу, в которой многие были пьяны, а все накануне пережили шок. Бочка с порохом прореагировала бы слабее, чем спасенные командой пассажиры.

— Правильно! — гаркнул молодой накачанный сопляк с толстой золотой цепью на шее. — Моряки называются!

— Господа! Мне кажется, что вы несправедливы, — проговорил кто-то в толпе, но его слова потонули во всеобщем реве.

На счастье или на беду, моряки были разбросаны в толпе, к тому же многие из них были одеты кто во что горазд. В форме были лишь штурманы, на них-то и обрушился праведный гнев истериков и истеричек.