— Не помешал? — голосом Ярцева спросила смутно белеющая в темноте фигура.

— Садись, — кивнул я, продолжая орудовать шомполом при свете небольшого костра. — Извини, только угостить нечем.

— У меня есть. — Ярцев извлек из сумки бутылку коньяка, хлеб и палку сухой колбасы.

— Дача взятки лицу, находящемуся при исполнении… — невольно усмехнулся я, и лишь тогда вспомнил, что еще не ужинал.

— Я, между прочим, тоже лицо при исполнении. — Штурман проворно открыл бутылку и протянул ее мне.

— Тогда твое здоровье! — Я прервал свое занятие и отхлебнул из горлышка.

Ярцев принял бутылку назад, посидел с ней, словно раздумывая, пить или не пить, и вдруг заявил:

— Спасибо тебе, Сережа!

— За что? — От усталости я действительно не сразу понял, о чем это он, а поняв, смутился.

— Если бы не ты… Я уже, признаться, думал: хана, разорвут на кусочки. Твое здоровье! — Он приветственно поднял бутылку.

— Не за что. Я, в общем-то, ожидал каких-то беспорядков, но только не думал, что это случится так скоро, — признался я, в свою очередь глотая коньяк.

— Да ты ешь! — Валерка торопливо нарезал закуску. — Еще галеты есть из НЗ. Хочешь?

— Подожди, дай закончить. — Я собрал револьвер, набил барабан патронами и неспешно вытер руки носовым платком. — Вот теперь и пожевать не грех.

— Можно к вам на огонек? — Невесть откуда вынырнул Флейшман и, увидев бутылку, добавил. — Я в доле.

Он извлек из своей сумки еще одну бутылку коньяка, лимон, баночку икры и банку консервированной ветчины.

— Угощайтесь, ребята! Извините, но все прочее осталось на пароходе. Сами понимаете, не до того было.

Мы немного посмеялись над его нарочито-дурашливым видом, а затем я без церемоний достал нож и открыл принесенные банки.

— Ну, у тебя и тесачок! — отметил Флейшман. — Слушай, да ты прямо ходячий арсенал! Может и пулемет маешь?

— Чого нема, того нема, — в тон ему отозвался я, усиленно работая челюстями. — Обменял на два литра горилки. Душа, понимаешь, требовала, а вот теперь — жалко. Ты часом не знаешь, где можно достать по дешевке?

— Увы, но в этом Эдеме я впервые, — развел руками Флейшман. — Вернемся в Россию — что угодно, хоть стратегическую ракету!

— Ракеты не надо, запускать не умею. На месте взорвать могу, этому меня учили, а стрельнуть ею… — Я пожал плечами.

— Хорошо, обойдемся без ракеты. Тем более, что сейчас конверсия, разоружение, мирное сосуществование…

— Бардак, одним словом, — закончил я за него, прекращая жевать и с наслаждением закуривая.

Мы вяло — сказывалась усталость, — потравили анекдоты, а затем Флейшман заявил:

— Ну и хватка у тебя, Серега! Один удар, два выстрела, полсотни слов — и все со всем согласны и всем довольны.

— Профессия такая, — сказал я, закуривая очередную сигарету. Еще подумал: вот выкурю, и завалюсь спать. — У тебя профессия — уметь делать деньги, а у меня — уметь обращаться с людьми, преимущественно в форме приказов.

— Если б не твое умение, я бы здесь не сидел, — заметил Валера и провозгласил тост. — За Серегин профессионализм!

— Не надо, а то еще возгоржусь, — полушутливо-полусерьезно заметил я. — К тому же, если бы не твое умение в управлении шлюпкой, то и мое умение не понадобилось бы. Кормил бы местных рыб. Так что мы квиты. Кстати, Валера, было бы неплохо увеличить запасы продовольствия на берегу.