— Ты не посмеешь! — Рдецкий вмиг побледнел. — Это чистейшей самосуд.

— А Вовчик? — спросил Кабанов. — Подумай о нем пять минут. Больше дать не могу — тороплюсь очень. Да больше и не нужно. Все свои преступления ты и за месяц не вспомнишь. Разве что, когда висеть будешь.

— Как — висеть? — не понял Гриф.

— Молча. Может, ты расстрела потребуешь? Так предателей на Руси издавна вешали, как собак.

Рдецкий вдруг резко выдернул из кармана руку, и в ней черной сталью сверкнул пистолет.

Командор стоял от него в нескольких шагах, и в руках у него ничего не было. У меня успела промелькнуть мысль, что Сергею конец, однако реакция у нашего Командора была молниеносная. Миг — и в руке Кабанова оказался его короткоствольный револьвер, и сразу же грянул выстрел.

Удар пули был так силен, что Рдецкого развернуло в сторону. Его правое плечо обагрилось кровью, рука повисла плетью. ТТ выпал на землю.

— Забыл с кем имеешь дело, Гриф, — невозмутимо, точно ничего и не случилось, сказал Командор. — Патрона жалко. Повесить его!

Два француза подскочили к Рдецкому, завернули ему руки, связали их, и поволокли к виселице — она имелась у каждого уважающего себя плантатора, так что искать подходящий сук не пришлось.

— А этих куда? — деловито осведомился Ширяев, показывая на остальных надсмотрщиков.

— Пусть ребята сами решают. И еще — не в службу, а в дружбу… проследи, чтобы был порядок.

— Есть! — козырнул Ширяев и быстро направился к виселице.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — изрек Командор. — Как ты себя чувствуешь, Юра?

— После твоего появления — намного лучше, — ответил я, хотя с трудом держался на ногах.

Подошедший Петрович быстро осмотрел мне спину и, уложив в тени, стал осторожно втирать приятно холодящую мазь. Боль немного стихла, но я и сейчас испытывал такое чувство, точно меня приговорили к смертной казни, но в последний момент помиловали. Никогда не думал, что оказаться среди своих может быть так приятно!

— Идти-то сможешь? — спросил вновь подошедший Кабанов.

— Смогу, — пробормотал я. Если откровенно, я был в этом далеко не уверен, но так хотелось оказаться подальше отсюда!

— Порядок! — подошел к Командору Ширяев. — Если не считать того, что перед смертью в штаны наложил, гад.

— Надеюсь, мое заключение не нужно? — спросил Петрович, не прерывая своего занятия.

— Нет. Все равно висеть ему долго. До возвращения хозяев, — отмахнулся Командор. — Ну, ладно, Юра, набирайся сил! Через час выступаем. А у меня еще дела.

— Куда хоть идем? — поинтересовался я, хотя был готов идти даже на край света.

— В Порт-Ройал, — небрежно ответил Кабанов. — Капитан французской королевской армии Мишель д'Энтрэ приглашает нас к себе в гости. Правда, пока не во Францию, а на Гаити, но почему бы и не уважить хорошего человека? Вот только разживемся какой-нибудь посудиной у наших британских друзей. Ты что предпочитаешь, бриг или шхуну?

— Бригантину. Хоть что-то знакомое, — улыбнулся я. Нет, с Командором не пропадешь!

— Хорошо. Будет тебе бригантина, — тоже улыбнулся Кабанов и хитро подмигнул.