Шесть утра, немцы выбрались из блиндажей и землянок – было заметно, как они ходили по траншеям. Попозже, не скрываясь, из глубины обороны к траншеям прошли разносчики пищи с термосами за спиной.
Снайперы удивились. Между нашими и немецкими позициями на этом участке всего метров триста, а немцы ведут себя вольготно, как на учениях. Но тратить патрон, обнаруживать себя из-за рядового солдата Алексей не хотел. Он решил дождаться более важной цели. По оптике бинокля определил точное расстояние до немцев, барабанчиками вертикальных поправок на оптическом прицеле установил дальность, вложил в патронник патрон, не запирая затвор – чего пружину зря напрягать?
Под рукав халата заползла какая-то букашка. Она ползла по коже, щекотала ее. Алексей отвлекся, прихлопнул букашку. Отвлекся всего на секунду и услышал шепот Виктора:
– Цель видишь?
Алексей взялся за бинокль.
Из немецкой траншеи почти по пояс высунулись два офицера. На головах стальные шлемы, но офицеров выдали портупеи – рядовые носят ремень.
Алексей поймал в прицел левого. Сделал глубокий вдох, задержал дыхание и нажал спусковой крючок. Выстрел! Офицер завалился на бок.
– Попал! – радостно крикнул Виктор.
А через несколько минут немцы накрыли «нейтралку» огнем. Мины падали там и тут, минометчики стреляли по площадям.
Но с одного выстрела положение стрелявшего не засечешь, только со второго. Кроме того, солнце светило из-за спины Алексея – прямо немцам в глаза. Бинокль или оптика отблеск дать не могли.
После полудня ситуация изменится, тогда необходимо быть осторожным. У немцев есть свои наблюдатели, высматривают – не блеснет ли стереотруба, выдавая местоположение наблюдательного или командного пункта, бинокль командира, оптика прицела снайпера. Теперь же они просто срывали злость за гибель офицера.
Снайперы лежали неподвижно. Менять позиции сейчас крайне неразумно, немцы могут заметить движение. Тогда туго придется. Алексей вообще считал, что надо выбираться к своим.
После гибели офицера пехотинцы подставлять свои головы под выстрел не будут, станут осторожнее. Но только время зря потеряют.
Обстрел внезапно прекратился.
Выждав около часа – пусть глаза у наблюдателя «замылятся» – снайперы ползком добрались до своей траншеи.
– С почином, Леха!
– Так ведь не первый!
– В качестве снайпера у тебя – первый, официально подтвержденный. Что делать будем?
– До полудня далеко, надо идти на участок другого батальона.
– Слева Ведерников и Балабанов, туда нельзя.
– Значит, вправо пойдем.
Они шли по траншее. Где она заканчивалась – ползли, пользуясь небольшими естественными укрытиями: кустами, ложбинами. Предупредили ротного соседнего батальона о действиях. Это было обязательным условием, ведь их могли принять за перебежчиков и расстрелять в спину.
Перебежчики были почти во всех подразделениях. Немцы вели агитацию через громкоговорящие установки, сбрасывали листовки с самолетов. Листовка служила пропуском к немцам. Некоторые их хранили, надеясь воспользоваться при удобном случае. Другие поднимали для того, чтобы крутить цигарки – на фронте с бумагой было туго. Только доносчиков хватало. Если замечали, что солдат поднял листовку и сунул ее в карман, доносили политруку или особисту. Если при обыске листовку находили, следовал скорый на расправу военно-полевой суд и расстрел.