Все пополнение было включено в состав двух штурмовых батальонов, которые должны были имитировать прорыв бригады в Августовские леса и к Гродно. Их основная задача была — рвать коммуникации и уничтожать гарнизоны врага, и главное отвлекать внимание от реальной цели высадки. Во главе этих батальонов уходил комиссар Григорьев. С собой он забирал всех политотдельцев и большую часть штабных. Мне не хотелось с ним расставаться, так как оба знали, что именно на них немцы и насядут. Но замполит сказал, что это его долг коммуниста и командира разделить судьбу бойцов идущих на смерть. Хороший он все-таки человек — настоящий КОМИССАР! Единственное чем я ему мог помочь так это отдать разведроту с негласным приказом — вытащить Комиссара при любых обстоятельствах.

Расстались мы, как только город оказался в наших руках, и я получил сообщение об успешной высадке подразделений на остальных аэродромах и их выходе к точкам сбора в пуще. Моя группа тоже выехал туда.

Ко мне на трех машинах присоединился и Омелинский с большей частью своей еврейской группы. Он планировал прорваться через пущу ближе к Бресту, в знакомые места. Я был не против.

Батальоны Григорьева шума наделали много. Железная дорога на участках Белосток — Варшава, Белосток- Гродно, Белосток- Брест и Белосток — Волковыск надолго выведены из строя. То же самое касается и автодорог.

Немцы, видя такие безобразия, поверили, что бригада рвется к Гродно и практически сразу же принялись за моих ребят. На парней были брошены авиация и пехотная дивизия, направлявшаяся с Запада на фронт. Еще одну дивизию немцы выдвинули к Гродно из Восточной Пруссии.

Мы же, несколько дней побегав по пуще, ударили по Беловежу. Бой был жесткий, но справились. Архив Абвера был захвачен. Дался он очень большой кровью. Не зря немцы свой паек получали. Бились до конца. Но мы были лучше и нам очень помогли сведения агента — мы знали, куда и какими силами бить.

Оказать помощь своему гарнизону в Беловеже немцы не смогли. Ближайшие гарнизоны к Абверцентру были разбиты, а Белостокский был занят ловлей подразделений Григорьева. Подразделения врага из Барановичей и Бреста опаздывали по любому. Им еще мины на дорогах поснимать надо. И все равно мы спешили убраться обратно в пущу. Очень спешили!

Кроме ящиков в Абверцентре удалось захватить и группу офицеров врага. Многие из них нам достались ранеными, и мне снова пришлось менять планы — оставляя заслоны и засады, тащить всех раненых, что своих, что чужих на базу к партизанам, а оттуда уже отправлять в Москву. Получив квитанцию о прибытии груза, лесными тропами вышли в путь — к Бресту…

О событиях у Григорьева знал только по его коротким радиограммам.

— Господин гауптштурмфюрер (нем. SS-Hauptsturmfuhrer, равен гауптману, ротмистру вермахта) у меня есть сигнал. Очень похож на тот, что видели в прошлый раз на Кавказе.

— Покажи.

— Вот, пожалуйста. Сигнал идет слева по курсу.

— Да, похоже. Продолжай наблюдение Пауль. Я переговорю с пилотом, чтобы мы могли подойти к сигналу ближе.

— Оберефрейтор — обратился унтерштрумфюрер СС к пилоту. — Мы обнаружили сигнал, он находится где-то в вон том направлении. Доверните по курсу.