Боже…

Ему идут костюмы.

Жадно разглядываю обтянутые строгими брюками ноги, широкие плечи, пряжку ремня, который опоясывает его плоский живот.

Черт возьми.

Ему очень идут костюмы…

Закусив губу, отрываю взгляд от сдержанной деловой ширинки брюк и возвращаюсь к его лицу, вспоминая о том, что сама я одета, как какой-то погорелец. В брюки и рубашку, в которых работала еще там, дома, и все это сидит на мне в три раза хуже, потому что за прошедший день я будто еще пару килограмм потеряла.

— Взаимно, — отзывается Роман на мое приветствие.

И моя голодная реакция на свой выбор одежды его явно забавляет.

Прямая бровь еле заметно выгибается, от чего на его лбу появляются морщинки.

Черт.

Черт.

Черт.

Мне нравится настолько, что хочется забраться на него прямо здесь, в машине.

Кажется, он тоже это понимает, потому что на его губах появляется легкая улыбка. Глаза блуждают по моему лицу и волосам, а я… думаю о том, что хотела бы его поцеловать. Сейчас. И это совершенно неуместно! Это глупо. У нас не те отношения, чтобы целоваться просто так…

Отвернувшись, дергаю ремень, чтобы мое безумное желание целоваться не стало достоянием общественности.

— Есть хочешь?

— Нет… — отвечаю правду, защелкивая замок.

Дверные замки тоже щелкают.

— Есть предпочтения?

— В смысле? — смотрю на него, и глаза снова скатываются на его губы.

Черт.

Я слишком хорошо помню, как он целуется. Слишком хорошо помню его вкус и напор его языка. От этих воспоминаний в моем белье становится жарко.

Положив на руль руку, он цепляет на панель свой телефон, поясняя:

— Я про платье. Может быть хочешь в какой-то определенный магазин?

Платье.

Его манера изъясняться кажется мне занудной. Он бы и сам показался мне таким, если бы я не знала наверняка, что это не так.

— А… — рассматривая прямые и правильные черты его лица, улыбаюсь и бросаю в шутку. — Гуччи подойдет.

Постучав пальцем по дисплею телефона, прижимается к рулю и осматривает улицу, решая с какой стороны лучше из нее выбраться.

Женский голос в его телефоне вдруг объявляет о том, что нужно повернуть направо.

Машина не двигается с места, но мотор взвывает так, будто из под капота наружу рвется целая конюшня. Вцепившись пальцами в ремень, сжимаю бедра и зажмуриваюсь. Рычание повторяется и я выкрикиваю, смеясь:

— Прекрати!

Его ответный тихий смех вызывает желание чем-нибудь в него бросить, но когда вижу блуждающую по его лицу усмешку и эти лучики морщин в уголках его чертовски ярких глаз, сглатываю.

Расслабившись, он переключает передачу, и машина трогается с места.

Растекаюсь по креслу, вытягивая перед собой ноги и, откинув на спинку голову, смотрю в окно. В голове легко, но в основном пусто, потому что я не думаю ни о чем. То есть, делаю ровно то, что и собиралась.

Роман тормозит буквально за следующим углом, и навигатор в его телефоне сообщает о том, что мы на месте.

— Черт… — бормочу, глядя на трехэтажный фасад бутика Гуччи у себя перед носом.

Наблюдаю за руками Романа, пока он забирает с панели телефон и щелкает передачей.

Я уверена в том, что он понимает — это не тот магазин, в котором я обычно одеваюсь, и когда мы заходим внутрь, я прижимаюсь своим плечом к его руке и поглядываю на его профиль, пока он осматривается, положив руку в карман брюк.