Кашинцы.
Собаку за волка убили да деньги заплатили.
Крапивенцы.
Сено с колокольным звоном встречали, а воеводы не видали.
Ливенцы.
Соломатой мост обломили.
Любимцы.
Козу пряником кормили.
Ладожане.
Щуку с яиц согнали.
Нижегородцы.
Бородка нижегородка, а ус макарьевский.
Олончане.
Наши молодцы не бьются, не дерутся, а кто больше съест, тот и молодец.
Орловцы.
Орел да Кромы — первые воры, да и Карачи на поддачу.
Псковичи.
Небо кольями подпирали.
Пинежане.
Покупала по цетыри денецки, продавала по дви грошики. Барыша куца, куцей, а денег ни копеецки.
Ржевцы.
Батьку на кобеля променяли.
Романовцы.
Барана в зыбке качали.
Ростовцы.
Озеро соломой зажигали.
Р я з а н ц ы.
Мешком солнышко ловили, блинами острог конопатили.
Старичане.
Петуха встречали с хлебом с солью.
Старорусцы.
Лошадь съели да в Новгород писали, чтоб еще прислали.
Тверитяне.
-Забегай, забегай! — А что?
-Не видишь, что куница бежит?
-Это собака с Клементьева двора.
-Ну так пускай себе бежит.
Туляки.
Блоху на цепь приковали.
Ярославцы.
Пуд мыла извели, а родимаго пятна у сестры не смыли.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Авторы данной книги сделали попытку подойти к. смеху как к явлению истории человеческой культуры. Первая из таких попыток принадлежит голландскому ученому Йохану Хёйзинга в его известной книге "Homo ludens" (“Играющий человек”)1, но в этой книге рассматривался не столько сам смех, как его движущаясвоей попытке определить природу смеха как явления сила в человеческом обществе. В культурыконцепции М. М. Бахтина. В их задачу входила авторы данной книги гораздо ближе к предварительнаяиз значительнейших мировых культур — характеристика “смехового мира” одной культуры Древней Руси.
Внешне, в своем первом поверхностном слое, смех нарочито искажает мир, экспериментирует над миром, лишает мир разумных объяснений, причинно — следственных связей и т. п. Но, разрушая, смех одновременно созидает— творит свой фантастический антимир, который несет в себе определенное мировоззрение, отношение к окружающей действительности. Это отношение смеха к действительности различно в различные эпохи и у отдельных народов.
“Мир смеха” одновременно закончен и не закончен, представляет собой систему в себе и только часть более широкой системы. С одной стороны, смеховой мир составляет целостную систему, которая может быть описана и охарактеризована, а с другой — эта система несамостоятельна и незаконченна, требует своего исследования как части культуры своего времени.
Создавая свой смеховой мир, смех стремится к его полной завершенности. Чем последовательнее смеющийся направляет свои шутки, тем строже- система смехового мира. При этом последовательность смеха определяется его социальностью — тем, что смеху нужно общество смеющихся, нужна инерция смеха, нужны “традиции смеха”.
Смех требует среды, как ни одна из других форм человеческой деятельности. Следовательно, смех зависит от среды, oт взглядов и представлений, господствующих в этой среде, он требует единомышленников. Поэтому тип смеха, его характер меняются с трудом. Он традиционен, как традиционен фольклор, и так же инертен. Он стремится к шаблону в интерпретации мира. Тогда смех легче понимается, и тогда легче смеяться. Смеющиеся — это своего рода “заговорщики”, знающие код смеха.