Ван Хеллен особо отметил этот факт:

— Запомните, среди них есть как минимум один разумный ксенобианин, и он нужен нам живым.

— Командир, ты бывал тут раньше? — тихо спросил Андрей.

— За две недели до нашего выхода, — отозвался Доминик.

— Черная масса в окнах первого этажа?

— Это их казарма.

— Значит, врагов больше, чем фиксируют сканеры?

— Не думаю, — покачал головой Ван Хеллен, хотя его жест и не был заметен Лозину. — Самое меньшее четыре отряда бойцов оттянули на себя автоматические орудия, — напомнил он. — Ближайшее «гнездо» расположено километрах в двадцати отсюда, в районе укреплений Низшие формы ксенобиан живут недолго, питаться вне специально оборудованных помещений не могут. Поэтому каждый отряд жестко привязан к своему «жилищу». Я двое суток наблюдал за этой казармой. Насчитал порядка шестидесяти боевых особей.

— Тридцать из них только что ушли.

— Верно, — согласился командир. — Еще два десятка на постах и в оцеплении. Значит, внутри здания не более десятка ксеноморфов да еще пара разумных особей, контролирующих «гнездо».

— Может, есть смысл выждать, пока отряды уйдут подальше? Чтобы гарантированно не успели вернуться и ударить в спину? — предложил Постышев.

— Десять минут, — согласился Доминик. — Потом начинаем действовать. И запомните, их уязвимые места — глаза и обоняние.

— Почему глаза? — спросил Курт.

— Хреново ты учил их анатомию, — ворчливо отозвался Ван Хеллен. — У Чужих нет век. Они элементарно не могут зажмуриться. Вспышка световой гранаты выводит ксенобианина из строя минут на пять, не меньше. Проверено на практике. Для низших форм хорошо подходит нервно-паралитический газ — он их не вырубает, но дезориентирует. — Ван Хеллен немного помолчал, а затем добавил: — Прорвемся. Сложнее будет удержать здание.

Андрея слегка лихорадило.

Дымчатые небеса сектора опять расплакались нудной моросью дождя. Не ощущалось усталости или страха, лишь мышцы рефлекторно дрожали в преддверии близящейся схватки.

Только сейчас он до конца понял, насколько бледна была фантомная реальность тренировочного полигона.

Дождь.

Он окончательно стирал прошлые иллюзии, словно змеистые дорожки влаги, струящиеся по дымчатому забралу боевого шлема, уносили с собой прошлое, оставляя лишь миг настоящего.

Звуки, запахи, мелкие, незначительные в иной обстановке детали начинали приобретать вес и смысл. Он двигался, ползком пробираясь сквозь молодую поросль кустарника, а глаза будто нарочно отказывались сосредоточиться на данных сенсорных систем — они жадно ловили иные образы, словно разум хотел впитать окружающее, запомнить каждую веточку, листик, собрать внезапные ощущения жизни…

— Первый на исходной, — раздался в коммуникаторе шлема голос Ван Хеллена.

— Второй… — Андрей подтянулся на локтях, выглянув в прореху. — На месте. Вижу цели.

— Третий, занял позицию.

— Четвертый?

Секунда тишины.

— Порядок. — В коммуникаторе послышалось тяжелое дыхание Постышева. — Я на двадцать метров левее намеченной точки. Ксеноморфы сменили позиции в окнах.

— Приготовиться. Постышев, Лозин, работаете по зданию. Мы с Куртом прикрываем вас.