Чуть позже, тихонько выйдя в коридор, Аня услышала, как эти двое переговариваются на кухне.

– Девочке нужна помощь. Она не справляется. Ты сам видишь, какой нервной она стала в последнее время, – говорила мачеха.

«Хочет отправить меня в дурку», – мрачно подумала Аня.

– Я… я не знаю… – в голосе отца звучала нерешительность. – Она никогда такой не была. Ее словно подменили. Просто не представляю, что с ней делать. С тех самых пор, как мы с тобой вместе…

– Она считает, что ее и ее мать предали, – проговорила Маша. – Это понятное чувство, хотя обычно оно бывает у детей помладше. Ты замечал, что Аня очень погружена в фантазии, словно существует в каком-то своем отдельном мире? Она слишком инфантильна для своего возраста.

– И что же делать? – кажется, отец был готов сдаться.

Аня до боли сжала зубы.

– Я найду хорошего психолога…

«Точно в дурку!» – она отступила, и, как случается это в плохих ужастиках, пол под ногой заскрипел.

Не дожидаясь, пока эти двое выйдут, чтобы уличить ее в подслушивании, Аня бросилась в свою комнату, с грохотом захлопнула дверь и заперла ее.

Они стучали, предлагали поговорить, но она, конечно, не ответила. Сидела на кровати, поджав колени к груди, и чувствовала себя загнанным зверем. Однако по крайней мере одна хорошая новость во всем этом была: отец тоже видел распятую куклу. Значит, что бы там ни думала мачеха, с головой у Ани более-менее в порядке. Если кто-то ее пугает, выходит, к этому есть основания и он – не ее глюк. Уже неплохо.

С каким же нетерпением она ждала того момента, когда снова окажется в сказочном королевстве! Как же хотелось хоть что-то делать и… и увидеть Принца, о котором девушка думала все чаще. Но, словно нарочно, ничего особенного не происходило. Минула ночь, полная смутных и бестолковых снов. Прошел учебный день… Анна видела Стаса мельком, в коридоре, но парень не подошел к ней, да и она еще не ощущала себя готовой к этой встрече.

Ее словно погрузили в странный сон наяву, реальность сделалась безразлична и даже противна. Ни замечания преподавателей, ни реплики Оксаны не смогли вывести Аню из этого состояния. Она слушала и словно не слушала, как будто присутствовала в мире только наполовину. Она только ждала.

С каждым часом напряжение нарастало, буравчиком ввинчиваясь в мозг, вызывая в висках ноющую боль.

Вечером Аня отправилась бродить по городу, надеясь, что, как и раньше, завернет за угол и окажется в уже знакомом замке. Она даже не боялась нового нападения – и это тоже вдруг стало совершенно неважным. Но снова – пустота. За каждым поворотом обнаруживались только обычные, мрачные улицы, полные бестолково спешащих куда-то людей…

Она вернулась домой поздно, уставшая и совершенно несчастная и опять провалилась в пустое подобие сна.

А на утро Ане вдруг немного полегчало. Она взяла со столика пластиковую фигурку в красном плаще – ведь все-таки это теперь ее символ, не стоит бросать его где попало, и, вместо занятий, отправилась в парк.

Среди бесконечных рядов яблоневых деревьев можно было ощутить себя так, словно попала в другой мир. Яблоки уже почти осыпались и прели теперь в траве, источая резкий уксусный запах, от которого немного кружилась голова. Трава была еще зеленой, но уже словно с легкой проседью, Аня почти физически ощущала ее готовность к увяданию, напряжение последних, уже угасающих сил в бесплотной попытке сопротивляться безжалостному времени.