Некко, взвизгнув, отшатнулся.

Но Павел прицепился как клещ. Его уже нельзя было просто сбросить. Теперь его можно было только выдрать. С мясом. С кровью. С болью.

Зрители восторженно взвыли, довольные неожиданным поворотом. Сержант Хэллер пробился сквозь толпу к самому рингу, уцепился за канаты, завопил:

– Дожимай его! Дави! Дави!

Лейтенант Уотерхилл, стоя в стороне, тянул шею, привставал на цыпочки, одобрительно хлопал в ладоши.

Прыгали на скамье Цеце и Рыжий, уже почти поверив, что карточный долг им спишется.

И тут Некко опомнился. Гнев и злоба пересилили неуверенность и страх. Он рявкнул, тряхнул головой, распрямился, и ударил противника в бок.

Хрустнули ребра.

Павел задохнулся, но врага не отпустил. Правой рукой он вцепился в горло противника, запустив большой палец глубоко под грудино-ключичную мышцу, пытаясь пережать сосуды. Левой рукой он сдавливал гортань.

Некко захрипел. Он нанес еще два отчаянных удара, сжал своими ручищами Павла, попытался оторвать от себя.

– Держись! – откуда-то издалека доносился голос сержанта Хэллера. – Души его!

Одна рука все же соскользнула с горла. Павел боднул противника головой, разбив ему нос.

– Давай! Добивай его, Писатель! – голоса Рыжего и Цеце.

Некко фыркнул, забрызгав кровью лицо Павла.

– Чего медлишь!? – это уже болельщики из четвертой роты. – Разорви его!

И вторая рука сорвалась, глубоко процарапав кожу противника.

Павел тяжело упал, ударившись коленом, скорчился от острой боли в боку. Некко навис над ним, закатив глаза, сипя смятым горлом.

– Добивай! Добивай его! – от них обоих требовали одно и тоже.

Павел поднял глаза.

Мир – больше чем ринг. Но пока ты за ограждением, надо драться.

Некко снова занес руку для своего коронного смертельного удара.

Кулак – молот.

Павел схватил противника за лодыжку, рванул на себя, опрокидываясь, и одновременно подсекая врагу другую ногу. Некко, потеряв опору, раскинув руки, рухнул спиной на помост, выбив из досок пыль.

Те, кто был по другую сторону ограждения, дружно взревели – кто-то радостно, кто-то горестно, но все – азартно.

Павел, не теряя времени, зажал ногу противника под мышкой, по всем правилам провел ущемление сухожилия.

Некко рычал от ярости. Титан был повержен, он не мог двинуться, жуткая боль грызла пятку.

Но Некко умел контролировать свою боль. Он много чего умел.

Павел почувствовал, что соперник вот-вот вырвется. И отпустил его, мгновенно откатившись в сторону и вскочив на ноги.

Снова волна боли ожгла бок. На мгновение весь мир растворился в белой мгле. А когда он появился вновь, Некко, покачиваясь, уже стоял на ногах.

Они шагнули друг к другу одновременно.

Некко выбросил кулак.

Павел перехватил руку противника. Попытался вывернуть ее, но не смог – сил не хватило.

Некко ударил свободной рукой.

Павел предугадал движение. Но не смог защититься. Он лишь отвернул лицо.

Кулак врезался в скулу.

Павел покачнулся.

Некко надвинулся, словно танк. Опрокинул оказавшегося на пути человека. Наехал на него, раздавил, растоптал, размазал.

Павел еще сопротивлялся, защищался. Он пытался встать, но пинки и удары снова и снова сбивали его с ног. Оправившийся Некко издевался на ним, не торопясь разделаться окончательно. Титан забавлялся.