— Хватит, — отрезала я, вновь возвращаясь взглядом к Родерику. Вроде бы все спокойно, отчего он так злится? — Мне это не интересно.

— Я бы не стал тебя ограничивать, — не сдавался Крис Лекис. — Ни в чем. Полная свобода, только со статусом замужней женщины и приятными финансовыми возможностями.

— Почему я?

— А кто? — спросил он. — Магичка огня, родственный треугольник. Есть еще путницы, но их попробуй поймай. Женщины с анимагией мне приелись, уж прости мою откровенность. А с женщинами из другого треугольника не то. Они как будто прохладные…

— Спасибо за предложение, — ответила я, — но я не стану врать, что подумаю. Я люблю Родерика.

Эти слова вылетели сами собой, сорвались с губ точно зрелые плоды с ветки, и я испытала лишь облегчение, когда наконец произнесла их вслух. Конечно, люблю. Чего вообще хочет от меня этот бабник? Неужели он думает, что я променяю Родерика на возможность переспать с какими-то незнакомцами? И представлять такое противно! Крис Лекис наморщил нос, как сердитый кот, и это было даже забавно, а я вновь посмотрела на Родерика. Он стоял возле колонны и улыбался мне так нежно, как будто мои последние слова могли долететь до него через зал среди шума чужих бесед и музыки.

Не мог он услышать! А вот Джаф…

Тот показался из-за колонны рядом с Родериком, угрюмый и нелепый в пестрой рубашке, и, встретив мой взгляд, виновато пожал плечами в пышных рукавах.

— Прошу простить, нам надо срочно попудрить носики, — буркнула Миранда, появившись рядом, и, схватив меня за руку, потащила из зала.

Миранда почти перешла на бег и, наткнувшись на слугу, рявкнула:

— Где дамская комната?

Слуга, привычный ко всему, невозмутимо указал на дверь справа по коридору, и Миранда быстро пошла туда, таща за собой Арнеллу. Ворвавшись внутрь, открыла кран с горячей водой и тщательно намылила руки розовым мылом.

— Что случилось? — спросила Арнелла.

— Не знаю, — всхлипнула Миранда, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься.

Ее колотило словно в ознобе, и во всех блестящих поверхностях — мраморе, позолоченных кранах, зеркалах, которыми были увешаны стены, — отражалось ее бледное лицо с глазами ярко-фиолетового цвета. Миранда поморгала, пытаясь успокоиться. Ничего же такого не случилось. Да, некромант оказался мерзким, и ей хотелось соскрести кожу с ладоней, которыми она его касалась, и было так противно, будто она по локоть сунула руки в отхожее место.

Он пошловато намекал на их с Изергастом особенные отношения, а его просьба — передать привет матери Арнеллы — вообще за гранью. Не станет она ничего передавать! А то как бы Арнелла и его не пошла проклинать, с нее станется. Вроде бы серьезная такая, собранная, а потом как вспыхнет — и гори все огнем.

Миранда смыла пену с рук и намылила их еще раз. Смерть, источник ее силы, была чистой энергией, тонкой и опасной, к ней нельзя было прибегать без нужды, и Миранда инстинктивно это чувствовала. А в императорском сынке смерть дышала разложением, гниющей плотью и страданиями.

— Этот крючконосый некромант что-то сделал? — прозорливо спросила Арнелла. — Я почти на сто процентов уверена, что он помогал императору… Ну, с моей мамой.