На севере есть только два способа передвигаться: на лодке и на оленях. На лодке вы проедете далеко не везде, потому что все реки на Севере очень порожистые, далеко не через все пороги вы сумеете проплыть.

В июне, во время половодья, пороги закрыты водой, но не всякий человек направит лодку в эту бешено несущуюся, оскаленную пеной реку. Ведь всю зиму выпадал снег, ложился на тайгу покровом толщиной в метр – в полтора. Теперь за две-три недели вся эта вода растаивает, стекает в реки, со скоростью курьерского поезда уносится в океан. К концу июня реки опять станут узкими, мелкими. К воде надо будет идти через галечник, а галечники станут шире самой полоски воды. Участки реки опять разделят пороги, и никуда вы толком не проедете…

Итак, остается олень, и я не уверен, что смогу остаться в рамках приличий, рассказывая про это чертово животное. То есть вообще-то существо это милое; несмотря на здоровенные рога, оно абсолютно безопасно. Кроткий вид и огромные миндалевидные глаза вызывают восторженные вопли дам и улыбки мужчин… Особенно когда им никуда не надо ехать, и общаться с оленем для них – чистой воды развлечение.

Один французский путешественник проехал на верблюде от побережья Средиземного моря до юга Сахары, до города Тимбукту. Дней по пятьдесят он буквально не слезал с этого могучего животного.

– Как вы, наверное, любите верблюдов! – щебетали парижские дамы.

– Я даже на картинке не могу видеть верблюда без того, чтобы не выколоть ему глаза… – мечтательно улыбался путешественник, изумляя дам своей жестокостью. Очень хорошо понимаю его, вспоминая кроткого оленя.

Вы никогда не ездили на олене, читатель? Ваше счастье!

Потому что садиться на оленя надо вовсе не туда же, куда и на лошадь. Если вы сядете оленю на спину, вы попросту сломаете ему позвоночник, и садиться надо на лопатки. Олень начинает мелко-мелко семенить – ему ведь тяжело, оленю. Если лошадь весит в несколько раз больше человека и несет его играючи, то олень-то весит килограммов 70–80, от силы 100. Верхового оленя называют эвенкийским словом «учаг». В учаги отбирают далеко не всякого оленя, а только самых крупных и сильных. Но и «учаг» мелко семенит под человеком, даже у самого черствого ездока постепенно просыпается совесть – как же ему тяжело, бедному…

Кожа на боках у оленя почему-то все время двигается, гуляет сама по себе. Она слабо прикреплена к мясу; вы все время едете то в одну, то в другую сторону и не перестаете балансировать. Иногда эта кожа может непредсказуемо сместиться сантиметров на двадцать вниз, на один бок, очень быстро и так же неожиданно. В этом случае вы или быстро соскочите с оленя, или просто упадете в сочащийся влагой ягель, поднимая фонтанчики воды. Олень иногда с кротким выражением встанет, это хороший вариант. Хуже, если оленю придет в рогатую голову, что он теперь уже свободен, и он вчистит по лесу, где вы его никогда не поймаете без помощи эвенков.

К сказанному надо добавить еще две вещи, чтобы читатель обладал всей полнотой информации и мог решать, путешествовать ли ему по летней Эвенкии. Во-первых, то, что летом в северной тайге невероятно парко и душно. Ягель на 95 % состоит из воды. В вечно мерзлую почву вода тоже почти не уходит, застаивается на поверхности. Лиственницам это, наверное, доставляет только удовольствие, но людям очень тяжело в этой банной атмосфере.