Скажем, Смирновы к началу ХХ века десятками осели в чиновниках, преподавателях гимназии, людях «свободных профессий». Юдины, Кузнецовы, Гадаловы в начале ХХ века были очень богатыми людьми, «миллионщиками», но и в этих семьях, кроме кучки богатых наследников, оказалось множество «худородной» родни. Не богатой, но, как правило, интеллигентной.
Весь центр города… Ну, почти весь, если быть точным, в начале ХХ века принадлежал купцам. Все каменные дома Красноярска начала ХХ века были особняками купеческих семей… своего рода «купеческими гнездами». Впрочем, и очень многие деревянные двухэтажные здания на центральных улицах Красноярска часто являлись такими родовыми гнездами.
Самые крупные здания в Красноярске принадлежали не государству, не могущественным общественным корпорациям, а частному лицу – купцу Гадалову. Ни здание общества врачей, ни Благородного собрания, ни городской Думы не могут сравниться с Гостиным двором и частным трехэтажным особняком на центральной улице Красноярска – бывшей Воскресенской улице, а нынче проспектом Мира.
Бароны и графы, их верные и неверные жены, их плохие и хорошие вассалы и слуги составили призрачное население европейских замков. Рассуждая логически, именно купцы и их близкие должны составить призрачное население этих домов. Проявления такого рода есть в нескольких старинных зданиях, но уверен: большая часть явлений прежних жителей Красноярска не обнаруживается никак. Просто потому, что некому это замечать.
Действительно, ну как определить, что это не кто-нибудь прохаживается в сумерках по улице Мира, а сам купец Николай Гадалов восстал из праха и осматривает, во что превратили его дом, сделав там корпус Сельскохозяйственной академии?! Нет, правда, как вы его определите, что этот пожилой мужчина – именно купец Гадалов?! Или Кузнецов – тот самый, кто дал денег на учебу Василию Сурикову? Мы ведь совершенно не представляем, как выглядели эти люди.
Вот, допустим, мой друг как-то выходил из здания Эрмитажа; выходил через служебный ход, как и полагается сотруднику этого огромного музея. Стоял декабрь 1982 года, часов 6 вечера, да еще и сильная метель. В полутьме, в летящих хлопьях снега мой друг заметил неясно видную, размытую из-за метели фигуру, бредущую к зданию Эрмитажа. Они почти столкнулись, Ю. К. и этот быстро идущий человек в шинели с поднятым воротником и теплой фуражке на голове. Ю. К. лишь какое-то мгновение хорошо видел лицо идущего и не сразу понял, почему у него возникло желание снять шапку перед этим встречным. Он поздоровался (хотя никогда не видел раньше этого человека), и тот ему кивнул в ответ. Только пройдя еще несколько шагов сквозь метель, Ю. К. резко повернулся, поняв: это же был император Николай I! Но никого уже не было в метели, под качающимся фонарем. Ни ясно видного человека, ни даже размытой фигуры… Собственно, вот он и весь, этот случай.
Ну так вот: черты лиц Романовых все-таки хоть немного, но известны в России довольно большому числу людей. Тем более профессиональным историкам. А черты лиц красноярских купцов: Гадаловых, Смирновых, Юдиных – они-то неизвестны никому. Если бы Ю. К. не способен был узнать императора Николая I, император мог бы хоть часами расхаживать по площади и никто не имел бы никакого представления, что это привидение и что оно здесь гуляет, придя из совсем других времен. Для всех он был бы просто каким-то странным, несовременно одетым дяденькой, и только.