Они заклеили липкой лентой рот Йодольфа, когда им надоело слушать его. Сначала он сулил им деньги и вообще золотые горы, если его отпустят, а потом, когда солдаты вежливо отказались принять это предложение, стал угрожать откусить их дурацкие головы вместе с дурацкими шляпами, если его немедленно не отпустят. Теперь, когда павиан вынужден был замолчать, стало так тихо, что сверху донеслись звуки музыки и веселья. Радость охватила весь город Осло и даже всю страну, люди вышли на улицы праздновать и поздравлять друг друга с тем, что теперь с деспотом Шталером покончено.

Ролф потер щеку в том месте, куда его поцеловала одна девушка на Дворцовой площади.

— Приятно знать, что ты, как бы сказать, спас Норвегию, Гуннар, — засмеялся он.

— Знаешь, нас еще назовут героями, — сказал Гуннар и защелкнул кандалы на ногах ужасного лунного хамелеона.

— Да, откроют музей и снимут двухсерийный художественный фильм, — сказал Ролф.

Гуннар попробовал вырвать Йодольфа из паутины.

— Да он прилип к этой паутине, понимашь. Помоги мне, Ролф.

— Конечно, Гуннар.

Но даже вдвоем они не смогли оторвать Йодольфа от паутины.

— Фу-ты ну-ты, как приклеился, — простонал Ролф. — Придется принести сверху большие садовые ножницы и вырезать его.

— Хорошая мысль.

— Кажись, надо говорить «мысля».

— Пожалуй, ты прав, Ролф.

Они сняли ленту со рта Йодольфа, чтобы он не задохнулся, пока их не будет, и отправились назад, шлепая по воде, а Йодольф кричал им вслед:

— Чокнутые! Дураки!

Гуннар вдруг резко остановился.

— Что случилось? — спросил Ролф.

— Ты видел?

— Что?

— Вон там, в темноте. Мелькнуло что-то белое. Вроде зубов во рту, но очень большом.

— Каком большом?

— Гм. Размером со спасательный круг.

— Знаешь что, Гуннар…

— Это же ты — Гуннар.

— Я хотел сказать, Ролф. Ты же не веришь во все эти сказки о том, будто бы здесь, в канализации Осло, живет огромная анаконда длиной в восемнадцать метров с зубами, как зубья пилы? Извини, конечно, но если ты в это веришь, то ты глупее…

Тут послышался громкий крик, а потом еще более громкий хлопок.

— Что это за звуки?

— Если у тебя нет других предложений, сдается мне, это захлопнулась большая пасть, а перед этим был крик о помощи.

— Пожалуй, резко оборвавшийся крик о помощи.

— Да. «Пом…» И все.

— Да. «Пом…» И больше ничего.

— Как будто ему помешали кричать.

— Или того, кто кричал, перекусили напополам.

— Гм. А теперь ты что-нибудь слышишь?

— Нет.

— Точно. Он затих.

— Ты хочешь сказать…

Они медленно обернулись и направили свет своих фонариков на паутину. И в середине паутины, где несколько секунд назад висел и дергал ногами и руками свирепый лунный хамелеон, ничего не оказалось. Даже паутины. Как будто кто-то открыл очень широкую пасть. Размером… ну да, со спасательный круг.

— Р-р-р-ролф? — спросил Гуннар, пока они обшаривали лучами фонариков все уголки. — К-к-как ты думаешь, анакондам нравится мясо лунных хамелеонов?

— Я н-н-не знаю, Гуннар. Вряд ли. Но может быть, если добавить немного вафельного теста…

Они повернулись и со всех ног кинулись к выходу, спеша поскорее выбраться на белый свет. И вот они стоят под лучами солнца среди танцующих людей и воздушных шариков, смотрят на фейерверк и развевающиеся флаги. А когда каждого из них — и того, у которого усы вверх, и того, у которого усы вниз, — в каждую щеку поцеловала девушка, они совсем забыли про Йодольфа и частично — про анаконду.