— Знаешь что, Гуннар? — сказал Усы-Вверх Усам-Вниз. Они стояли у ворот, во все глаза наблюдая за происходящим во дворе. — Думается мне, что истинным норвежцам пора переходить на другую сторону.

— Да, кажись, ветер переменился. Надо нам перемениться вместе с ним, Ролф.

— Мудрая мысль, Гуннар, мудрая мысль.

И они заперли большие железные ворота. В тот момент, когда защелкнулся замок, раздался шлепок, как будто кто-то врезался в ворота, после чего двор огласили страшные шведские ругательства, которые автору никто не разрешит напечатать здесь.

Доктор Проктор остановил мотоцикл посреди двора. Пока сборный оркестр Пушечной улицы продолжал наяривать, фрекен Стробе выпрыгнула из коляски и исчезла в кухонной палатке. Вероятно, она нашла, откуда доносилось «Вотелу», потому что Лисе услышала торжествующее «ага!» и сильный стук, после чего музыка группы «БАБА» в этой истории больше не раздавалась.

Солдаты носились по двору, пытаясь поймать невидимых лунных хамелеонов. Вдруг кто-то вышвырнул доктора Проктора из седла и попытался завести его мотоцикл. Но папа-комендант взмахнул гитарой и изо всех сил обрушил ее на сиденье. Гитара налетела в воздухе на что-то невидимое, ее деки с треском рассыпались.

— Я поймал одного! — закричал папа-комендант, обхватив останки гитары.

Гитара разразилась отчаянным женским криком:

— Йодольф! Не позволяй им хватать нас! Спаси меня! Йодольф! Йодольф, предатель! Йод…

В сугробе в самом углу двора двое солдат схватили что-то, но каждый получил по удару в нос и упал навзничь.

— Добро пожаловать в дом страданий, люди-идиоты! — закричал Йоран. — Идите к дядюшке! Быстро… Ой-ой!

«Ой-ой» означало, что Йорану на голову свалилось что-то очень большое и тяжелое, хорошенько вбив его в снег.

— И еще «ой-ой»!

«Еще „ой-ой“» означало, что Йоран во второй раз получил по голове чем-то большим и тяжелым и его еще глубже вбило в снег. Подняв голову, Йоран увидел летящую на него сверху лягушку. «Уроды!» — подумал он и закрыл глаза.

Но где же Йодольф?

Лисе отложила кларнет, встала в коляске и оглядела погрузившийся в хаос двор, но Йодольфа нигде видно не было.

К ней подошел доктор Проктор и сказал вслух то, что она только что подумала:

— Если Шталер улизнул, он вернется. Может быть, с еще более гнусным планом.

Лисе посмотрела на ограду. Она была высокая, но отчаявшийся павиан вполне мог ее перепрыгнуть. Нужно торопиться. Лисе выскочила из коляски и подбежала к пожарному шлангу, подняла его и открыла напор.

— Что ты делаешь? — спросил доктор Проктор, глядя, как шланг выплевывает желтое комковатое тесто.

— Хочу найти Йодольфа. — И Лисе направила шланг точно вверх.

Желтая струя поднималась все выше к синему утреннему небу и к солнцу, взволнованно освещавшему странные дела, которыми занимались в Осло люди и не-люди. Взлетев высоко-высоко, тесто полетело вниз. На обледенелую брусчатку, на балконы, на форменные шапки, веснушчатые носы, прыгающих лягушек и бегающих солдат. Но самое главное — оно облепило чей-то невидимый силуэт.

— Вод од, сботрите! — закричала еще одна живая скульптура из теста, неуловимо похожая на фрекен Стробе.