Но он так не сказал. Отчасти потому, что знал, где они находятся.

— Видишь стражу в идиотских шляпах? — прошептал Булле.

Грегор кивнул.

— Гвардейцы. А это дворец.

— Ты что же, хочешь сказать…

— …что лунные хамелеоны поселились в королевском дворце. Мы сейчас внутри дворца. Понимаешь? Мы подобрались вплотную к вождю Норвегии Халлвару Теноресену.

— Ик!

— Вперед, надо проникнуть внутрь!

— Вдвойне ик!

Но Булле уже выбрался из люка, подбежал к одной из стен и спрятался в тени. Там он стал осматриваться. Единственная дверь — у ворот, но там так светло, что их немедленно обнаружат. Он посмотрел на окна. Они казались недоступными. Все до одного. Но что это за звук? Музыка? Дверь на одном балконе приоткрыта. Оттуда доносился металлический голос:

— Балкон! — прошептал Булле Грегору, который с большой неохотой метнулся к стене следом за ним. — Нам надо попасть туда!

— Точно надо? — хмыкнул Грегор.

— Ты что, переутомился? — удивленно спросил Булле. — Я думал, что из нас двоих ты суперлягушка, а не я.

Грегор покраснел и заговорил как можно тише:

— Послушай, ты, нахальный щенок! Я тащил тебя на своем горбу половину Осло, и ты спрашиваешь, не переутомился ли я? Чего же ты ждешь от такой мелкой суперлягушки, как я?

— Чтобы она запрыгнула вон туда. — Булле показал на балкон с красным флагом. На знамени красовался желтый лев — символ государства.

— Послушай…

— Прыгай! Прыгни еще раз, Грегор, я знаю, что ты можешь. Ты прыгнул на пятьдесят метров без трамплина!

— Но я чувствую себя плохо и никак не могу понять…

Булле начал скандировать:

— Хей-я, Гре-гор! Хей-я, Гре-гор!..

Грегор глубоко вздохнул. Потом опустился до самой земли и оттолкнулся. Прыжок вверх на пять метров без разбега. Новый мировой рекорд. Но не хватило ровно полметра, чтобы допрыгнуть до балкона.

Он приземлился и сделал еще попытку.

Четыре с половиной метра.

Приземлился и с отчаянным стоном прыгнул еще.

Четыре метра.

Он прилег в тени, переводя дыхание. Попытался встать, но не смог.

Булле склонился над ним.

— Что-то не так, Грегор?

— Все дело в музыке! — крикнул тот. — Это она!

— О чем ты? — спросил Булле.

— Поет Агнета. Поэтому я не могу.

Булле прислушался. Голос из двери на балконе звучал холодно и без эмоций. Булле заметил австрийский акцент:

— Сделай что-нибудь, — сказал Булле.

— Не могу, — прошептал Грегор Гальваниус.

Он съежился и затрясся, как стиральная машина при отжиме.

— Гм, — протянул Булле и задумался.

Он прокручивал в своей голове варианты в поисках решения… Искал… Искал… И нашел его.

— Ты, кажется, говорил, что тебя влечет к Перри, правда? — сказал Булле.

— Да…

— Хорошо. Видишь желтого льва на флаге, который свешивается с балкона? Это не лев, а паук. Большой. Жирный, желтый, сочный…

— Сливочный паук, — проговорил Грегор.

— Отлично, это сливочный паук, Грегор! Он ведь аппетитный, правда? Слюнки текут, когда глядишь на него, а?

— Да-да, вижу. Или это галлюцинации? Мне так плохо, Булле…

— Это не галлюцинация, Грегор. Грегор! Не закрывай глаза. Оставайся со мной, Грегор!

Булле ударил его по щеке, и глаза Гальваниуса опять широко раскрылись.