Хотелось выть белугой – я и выла. Хотелось кричать – кричала. Волосы на себе рвала, лишь бы унять боль, которая текла по венам и душила так отчаянно, что жизнь превратилась в ад. Серые дни сменяли друг друга, а я не видела ничего. Не слышала. Жила одними воспоминаниями. Он являлся ко мне в мыслях и снах. Просыпалась в холодном поту, вся в слезах.

Помню, как-то раз словно в бреду доехала до его офиса, но в последний момент опомнилась. Обозвала себя последними словами, сцепила зубы и ушла. По одной лишь причине: думала, что не нужна ему. Ведь Рома так легко от меня отказался.

Тогда, в Сочи, я поддалась порыву страсти, рухнула в омут с головой, наплевав на всё. Я готова была его выслушать. Но он даже извиняться не стал, разыграл какую-то дурацкую комедию, а потом потащил меня в ближайшую гостиницу и получил своё. Поняв, что мой порыв был очередной ошибкой, я указала Роме на дверь. И Роман Власов впервые меня послушал – исчез из моей жизни и больше не напоминал о себе. Разумеется, я решила, что была права: ему плевать.

Выходя из душа, я надеялась, что застану его, что он никуда не ушёл, а ждёт меня, настроенный на серьёзный разговор. Но вместо Ромы я нашла лишь свою фотографию, брошенную на кровать, и разрыдалась. «Ушёл», – стучало в висках. Ушёл и плевать он хотел на мои чувства. Не поддалась сразу, не растаяла, не прогнулась, сказала что-то поперёк – значит, скатертью дорога. Даже не попытался узнать, почему я его прогнала. Просто ушёл.

Когда я узнала, что беременна, твёрдо решила не говорить ему. О том, что я жду ребёнка и от кого, знала только Вика. Я рыдала ей в жилетку около месяца, вот она и не выдержала. Пошла к Роме, всё ему рассказала, ещё и взбучку устроила за то, что он такой олух. И ведь её он выслушал. Почему ж меня не захотел выслушать, переубедить, заставить, в конце концов? Решил дать мне свободу. Как не вовремя! Лучше б не стал проявлять благородство, а был бы обычным собой, тогда мы бы не потеряли два месяца.

Он же так любит командовать! Вот каждый день слышу: «Надень тёплое пальто», «Возьми шапку» (какая шапка в октябре?!), «Ешь», «Сам отвезу» и так далее. Но мне нравится. Это он так беспокоится. Не ощущаю я больше давления, только заботу.

Когда он сказал, что любит меня, а затем и вовсе сделал мне предложение, сначала подумала – послышалось, привиделось. Потом внутри что-то взметнулось, взбунтовалось, хотелось проучить его, заставить помучаться, но глянула в его глаза и поняла: он не меньше моего намучался. Да и вид у него был совсем потерянный. Как у побитой дворняги. Поняла: если отпущу, если откажу, если начну игнорировать, если пойду на поводу у гордости, то потеряю самое важное – любовь.

Я не смогла его отпустить, не смогла ответить «нет», потому что больше всего на свете хотела сказать «да» и вновь оказаться в его объятиях. Мне не нужно было ничего никому доказывать, тыкать Рому носом в его ошибки, потому что он и так всё понял. Видела по глазам. На следующий день мы много говорили, Рома признался в том, что чувствовал ко мне с самой нашей встречи, просил прощения, но я и без этого давно его простила. Не могу я держать обиду на человека, которого люблю. Он, конечно, перегибал палку и не раз, но Бог ему судья, уж точно не я.