В противоположность ему москвофил Владимир Дудыкевич заявил, будто никакого «украинского языка нет и не будет, есть только русский язык, созданный гением русского народа»[269].
Старорусины постепенно сближались с украинскими партиями, один за другим переходили к украинцам. Чаще всего — к влиятельным и консервативным украинским национал-демократам. Так, в декабре 1910 года униатский священник отец Андрий Стець вернул в Русский народный совет свою членскую карточку с такой надписью: «Прошу больше не считать меня членом [Вашего] Общества, потому что я к Вашей партии не принадлежу и никогда не принадлежал. Моя идея — самостийность украинского народа, а не единство с русским»[270]. В 1913-м к национал-демократам перешел и Михайло Король.
Москвофилы тем временем превращались в партию не только русофильскую, но и откровенно пророссийскую. Прежде это было бы полбеды, однако накануне мировой войны отношения между двумя империями стремительно ухудшались. Все чаще в каждом москвофиле видели шпиона или, говоря языком наших дней, «иностранного агента». На Буковине москвофильские организации были закрыты еще в 1910 году, их руководство обвинили в шпионаже и государственной измене. Накануне войны в венгерском городке Сиготе и во Львове прошли судебные процессы над москвофилами. Причем обвиняемых в Сиготе приговорили к тюремному заключению от шести месяцев до 4,5 лет, а все четверо обвиняемых львовского процесса были оправданы. Братья Алексей и Георгий Геровские, арестованные по обвинению в государственной измене, бежали из-под стражи. Горячность молодых москвофилов просто пугала русских дипломатов: как бы войну не спровоцировали!
И поляки, и русские чиновники называли москвофилов «русскими». Так ли это? Мало кто из них даже знал русский язык. Среди москвофилов были и крестьяне. Многие сёла вокруг города Броды (недалеко от границы с Россией) оставались москвофильскими. Их жители часто отправлялись паломниками в Почаевскую лавру. Но если даже волынские крестьяне, как мы помним, редко знали русский язык, то чего ожидать от галичан? Москвофильство было традиционно сильно у горцев-лемков, но они жили очень далеко от России, в Карпатах, и русского языка тем более не знали.
Москвофилы открывали читальни с русскими книгами, но откуда было взять учителей? А учить русский язык самостоятельно — дело трудное. Встречались, конечно, энергичные и способные к языкам люди, которые находили время и силы выучить литературный русский. Михаил Пришвин познакомился во Львове с семнадцатилетним юношей-москвофилом, тот гулял с Пришвиным по Львову и «разговаривал на чистом русском языке». «Он мне рассказывал о преследовании русского языка: им не позволяли даже иметь карту России, перед войной он принужден был сжечь Пушкина, Лермонтова, Толстого и Достоевского. Преследовались даже слова; к завтраму он приготовил мне список слов, запрещенных для употребления гимназистами слов русских.
— Как же вы научились русскому языку?
— Меня потихоньку учил дедушка — дедушку взяли в плен. А я учил других, и так шло»