"Капитан гренадерской роты" (как звали ее в казармах), шеф возведших ее на престол лейб-компанцев, раньше она поощряла посещение ее в разное время знакомыми ей офицерами и даже прощала им, если они бывали в нетрезвом состоянии. Теперь она ввела определенное время для посещения дворца офицерами, издав к тому же следующий приказ: "...штаб- и обер-офицеров, пропуская в покои накрепко того смотреть, чтобы оные были во всякой приличной по офицерской чести чистоте и убранстве, и ежели кто не убран, в разодранном платье или не в состоянии (пьяный) придет, таковых не пропускать".

В полках было много разговоров об этом, - уж не хочет ли отшатнуться царица от лейб-компанцев?!

Петр Рыхловский и тут винил всесильного Алексея Григорьевича.

Солдатчина не хотела подчиняться вводимым строгостям. То там, то тут гвардейцы допускали бесчинства, наводя страх на население Москвы. Обыватели усердно просили бога: поскорее бы он убрал царский двор из Москвы.

Полицейские и те начали роптать на гвардейцев. При отправлении полицейскими обязанностей, команды солдат нередко набрасывались на них и отбивали людей, взятых под караул. Самих же полицейских били и всячески ругали. Мало того, они разбивали съезжие дворы и освобождали сидевших там под замком воров. Солдаты от заздравных чарок по случаю коронации перешли к грабежам винных погребов. Пьяные, опухшие, в синяках, с песнями посреди улиц, толпами, бродили они, не давая никому прохода. Обыватель голову потерял: что же это такое творится?!

Много слухов было о насилиях гвардейцев над женщинами, об ограбленных ими путниках и домах...

Начали поговаривать даже об опасностях, якобы угрожающих и самой императрице.

15 июля в церкви Московской духовной академии ректор Кирилл Флоринский во всеуслышание стал громить каких-то заговорщиков:

"Как же ужасно и подумать, что осьми месяцев не протекло, егда провозсия на престоле венценосица Елисавет и уже на иное торжники* устремляются. Странная весть: давно ли вожделенная и уже ненавидима Елисавет. Давно ли в сердцах и устах сладка и уже ныне горька Елисавет! Давно ли оживотворившая нас, уже опасна жизнь ей посреди дому! Давно ли обрадовавшая нас и уже в слезах опечалеяма посреди дому! Давно ли матерь и уже тяжка и немилосердна! О, непостоянство злоковарных торжников!"

_______________

* Люди, торжествовавшие победу.

Тайная канцелярия начала обнюхивать каждый уголок в Москве и раскрыла заговор. Обличены были: камер-лакей Александр Турчанинов, Преображенского полка прапорщик Петр Ивашкин, Измайловского полка сержант Иван Сновидов и другие. Поставили они своей целью схватить Елизавету и умертвить. Подобное же - и с ее наследником, никому неведомым герцогом Голштинским. На престол возвести вновь младенца Иоанна Антоновича. Заговорщики всячески позорили Елизавету, утверждая, что она и сестра ее Анна прижиты были вне брака и потому незаконные дочери Петра Первого. (Когда царице сообщили это, она горько расплакалась, говоря: "Я не могу перенести сего тяжкого оскорбления, которым оные воры позорят моего отца!")