– Первые сведения о деле я получил все же не от Чолокова, а от Имадина Алибекова. И обещал ему за это помилование. Давайте решать, как быть.

– Ай-ай, какое легкомысленное обязательство, – сощурился начальник особого отдела. – Вы еще не государь, чтобы обещать такое.

– Способ получить прощение есть, и он в руках у Плеве, – напомнил ему Лыков. – Вы же готовили документы на тех пятнадцать человек, что уходят на войну?

– Готовил, – подтвердил статский советник.

– Где пятнадцать, там и шестнадцать.

– Ну, если вы берете разговор с министром на себя…

– Еще как беру. От вас, Карл Федорович, честно говоря, в этом деле ничего не требуется. Только выдать Имадину временное удостоверение личности.

– С разрешения министра – хоть завтра.

– Вы его пока подготовьте, – жестко закрыл тему питерец. – Скоро понадобится.

И опять взялся за перо.

– Значит, так. Базисом «большой постирочной», как я и предполагал, является Тифлисское казначейство. Финансовым покровителем лавочки состоит господин Козюлькин.

– Не может быть! – ахнул Ковалев.

А Трембель ударил кулаком по столу:

– Факты есть? Бросить такое обвинение против губернского казначея!

– Допросим Елизбара Чолокова и получим факты.

– Слова полуграмотного туземца? – покачал головой Трембель. – Против слов действительного статского советника.

– Что же, дэ-эс-эсы[41] уже не могут совершать преступлений? – язвительно осведомился Лыков. – Они все святые?

– Без фактов – да. А слов абрека недостаточно, пусть предъявит доказательства. Расписки или что-то подобное.

– Карл Федорович, а как вы представляете себе такую расписку? Я, Козюлькин, взял у бандита Чолокова ворованные деньги, сумма прописью, и обменял их на «чистые». Так, что ли?

– Ну, тогда хотя бы несколько свидетелей!

– Прикажете вызвать их из горных убежищ в суд? Какие могут быть свидетели в таком деле?

– Господин коллежский советник, – начал Трембель, задыхаясь от возмущения, – вы действительно собираетесь арестовать губернского казначея на основании показаний одного преступника? А если это оговор?

– Нет, господин статский советник, я не так глуп, – парировал сыщик в том же тоне. – Пока нет веских доказательств, арест невозможен. Мы начали говорить о том, как устроено преступное предприятие и кто им заправляет.

– Но это лишь ваши предположения!

– Разумеется. Вы вольны их оспаривать, подвергать сомнению, требовать проверки. Мы так и собирались поступить, разве нет? Идет дознание. В его рамках я сообщаю непроверенные сведения, полученные путем допроса арестанта. Постепенно наше дознание будет продвигаться вперед. Непроверенных сведений станет меньше. А подтвержденных фактов – больше.

Сыщик уговаривал начальника особого отдела, словно няня – капризного малыша.

– Хорошо, – согласился Трембель, – продолжайте излагать ваши непроверенные сведения.

– По словам двух лиц – Алибекова и Чолокова, – «постирочная» существует уже около трех лет. Началось все с услуги, которую Козюлькин оказал дашнакам.

Статский советник дернулся, но промолчал. Сыщик продолжил:

– Он тогда впервые обернул деньги, полученные боевиками путем шантажа. А потом понял, что спрос на такую услугу высокий и ее можно предложить многим.