– Это нормально, – подала голос Катя, – я тоже родилась больше пяти кило.

Муж стоял в столбняке, наблюдая, как космически-фиолетовый сын лезет вверх по Катиному животу. Все участники процесса выглядели счастливыми.

И в эту минуту раздался голос от дверей:

– Все кончено?

Акушерку, врача и мужа как громом поразило. В дверь заглядывала просидевшая все роды в коридоре Анна Филипповна. И сформулировала она именно так, никому не послышалось.

– Да что вы, Анна Филипповна, все только начинается! – нашлась Катя.

А акушерка добавила спроста:

– Типун вам на язык, бабушка!

Так и пошло.

В тот день свекровь осталась в роддоме и с тревогой наблюдала за тем, как Катя кормит Степу. Молока пока не было, Степа срыгивал багровой водицей – успел напиться околоплодных вод.

– У него кровь из ротика, – сообщала свекровь Кате. – Точно все в порядке? Не надо ли сделать УЗИ?

– Все в порядке, – уверяла Катя сквозь сон.

Ей хотелось отдохнуть, но вопросы свекрови пока умиляли, а не раздражали – хотя, конечно, мамино воркование по скайпу из Екатеринбурга нравилось Кате больше.

На следующий день набежали осматривать врачи. Степку слегка раскритиковали. С каждым специалистом Анна Филипповна заводила длительные беседы. Вскоре врачи не знали уже, как отделаться от тревожной бабки.

Посочувствовала Кате даже санитарка, симпатичная тетка по имени Тоня, которая постоянно шутила и болтала со всеми мамочками:

– Да уж, бабушка у вас прям так волнуется… А вы не волнуйтесь! Парень у вас зашибись! У нее, наверное, первый внук?

– Угадали, – вздохнула Катя.

На третий день Степку забрали на несколько часов полежать под лампой, и свекровь немедленно напомнила Кате о судьбе мальчика Матвейки, который почти насмерть обгорел в роддоме, когда от лампы вспыхнула одноразовая пеленка. Потом от него под давлением врачей отказалась мать – тоже, кстати, Катя! – и вот о нем спорили две приемные мамы, в «Новой газете» об этом писали – а теперь его усыновила какая-то четвертая… и, конечно, очень трудно… потому что он весь, весь…

Тут уже Катя не выдержала:

– Анна Филипповна, – сказала она, – слушайте. Вы же такая, ну, бодрая, энергичная всегда. Ну вот чего вы нагнетаете? У меня, между прочим, тоже первый ребенок. Ну, хотите – подите посидите там, рядом с лампочкой, чтобы никто не обгорел!

Анна Филипповна расширила голубые глаза, сделала рот гузкой и ответила:

– Я? Я – ничего. И да, ты права – я действительно пойду туда и посижу с твоим ребенком…

Кате стало неприятно. Впервые за два года они с Анной Филипповной разговаривали вот так.

На пятый день их выписали домой. Выглядел Степка первое время негламурно, как потерпевший. Но постепенно мордочка обрела нормальный цвет, гормональные прыщи сошли, головенка стала круглой. Младенцем Степка оказался требовательным, Катя частенько не высыпалась, но на судьбу не роптала.

Под конец двадцать первого дня Степкиной жизни Катя, дождавшись мужа с работы, пошла принять душ и выпить горячего чаю. Муж ходил с голым Степкой по комнате, подбрасывая его и напевая. Внезапно песня прервалась. Когда Катя допила чай и пришла сменить мужа, Степка лежал на диване, а муж внимательно разглядывал его.