Но зато работая головой и руками, я получал полное душевное расслабление. И даже время нашлось большой компанией на пляж сходить. Народа у моря было не особо много, но как же я там ржал! Захлебываясь и запихивая полотенце в рот, чтобы не распугать окружающих. А все от вида купающихся. Точнее от их «пляжных костюмов».

Вообще-то мелкие мальчишки не заморачивались и плескались голышом. Пацаны постарше щеголяли в штанах от нательного белья. Девчонок не было вообще. Зато присутствовали дамы и… кхм… джентльмены.

Так вот, при виде дам я познал дзен, и пришло полное понимание песни «На морском песочке я Марусю встретил в розовых чулочках, талия в корсете». Увидав, что женщина при полном параде (то есть в платье, в шляпе, в каких-то гольфах и туфлях) заходит в воду, чуть было не бросился ее спасать, так как подумал: «Топиться идет!» Хорошо еще, что обратил внимание на спокойствие окружающих, и почти сразу увидел еще несколько дам в подобных нарядах, бродящих по колено в воде. Это они вот так «купались». Ну понятно, что глубже заходить страшно, потому что в таких одеяниях даже мастер спорта по плаванию не выплывет. Как по нашему времени, такой вот «купальник» больше подошел бы строгой училке в школе. Там даже самые рьяные поборники нравственности не нашли бы к чему прицепиться.

А вот когда из кабины для переодевания вышел солидный, пузатенький мужик, вот тут меня и пробило. Даже ребята всполошились, посчитав, что Чуру плохо. С огромным трудом, сквозь смех, удалось объяснить, что мне хорошо. Столь бурная реакция произошла из-за того, что подобный пляжный костюм в полосочку я видел исключительно в мультфильме «Каникулы Бонифация». Общей прелести увиденной картине добавляло солидное пузико гражданина, туго обтянутое тканью. Вот я и ржал до икоты.

В общем, подводя итог, можно сказать, что прошедшая неделя была, наверное, лучшим временем с момента попаданства. Море, солнце, завод, интересная творческая работа…

А потом пришлось прерваться из-за приезда Фрунзе. С моей подачи командующий фронтом научился пользоваться самолетом (разумеется, в виде пассажира) и теперь, пользуясь полным затишьем на Перекопе, на один день прибыл в Севастополь, для массового награждения героических морпехов.

Вернее, как получилось – в Севас кораблем было доставлено несколько ящиков с орденами и медалями. И пока я заполнял наградные листы (вернее, писари работали по спискам), все это держалось под охраной, в отдельном помещении. А когда прибыл командующий, настал долгожданный для предвкушающего личного состава день «Х». Действо обставили весьма торжественно – с оркестром, огромным столом, накрытым красной скатертью, приглашенными гостями и большой трибуной.

Вначале говорил Фрунзе. Потом высказался я. Ну а далее уже взял слово комиссар. Вот что сказать – певец! Слушая Лапина, я очередной раз восхитился его владению словом и умению зажигать народ. Сами прикиньте эффект, если даже для такого циника, как я, его часовая речь пролетела совершенно незаметно. Ну а потом приступили непосредственно к раздаче заслуженных плюшек. Меня, с Кузьмой, Буденным и ротными, награждал Фрунзе. А потом уже мы подключились, так как орденов и медалей было больше, чем на половину батальона. Чего тут говорить – даже Бурцев поймал на грудь «За боевые заслуги», потому что, проявив несвойственную себе прыть, умудрился (пока батальон штурмовал очередной эшелон) взять в плен четырех гайдамаков. Те, сдуру убегая не туда, чудом обойдя дозорных, попали в лапы кровожадного писаря.