— А не могло ли в сем деле быть измены? — вмешался князь Трубецкой.

— Мне говорили, будто графа Фермора подкупили за сто тысяч талеров. — Румянцев сделал паузу и продолжал: — Лично я в это не верю. Граф Фермор человек честный, на подкуп не способен. Если за неудачу в кампании вина его, как главнокомандующего, и есть, то только не в измене.

— А в чем, по-вашему, могла бы состоять его вина? — Это уже снова спрашивал Петр Иванович Шувалов.

— По моему убеждению, русской армией должен командовать человек не только знающий военное дело, но и твердый характером, решительный и смелый. К сожалению, эти качества у господина Фермора выражены слабо.

По-видимому, это было главное, чего хотели от Румянцева члены Конференций, — узнать его мнение о Ферморе. После того как он кончил речь, наступило длительное молчание, потом как-то совсем некстати заговорили о предстоящем куртаге, об ожидавшихся на нем увеселительных затеях. На Румянцева уже не обращали внимания.

После совещания, когда все вышли в переднюю, к Румянцеву подошел граф Воронцов.

— Очень рад встрече с вами, — сказал он. — Почту за честь, если сегодня соблаговолите отобедать у меня. Буду ждать вас в четыре.

— Весьма благодарен, — почтительно склонил голову Румянцев. — Постараюсь быть.

На обеде у Воронцовых гостей было не много — супруги Строгановы, граф Бутурлин, князь Трубецкой, племянник Воронцова Семен Романович Воронцов, довольно приятный молодой человек. Румянцев, приехал с сестрой графиней Брюс, также приглашенной в гости.

С Воронцовыми Румянцевы имели хорошие отношения еще при жизни Александра Ивановича. Михаил Иларионович высоко ценил старика Румянцева, как сподвижника Петра Великого, военного деятеля и опытнейшего дипломата. Что касается супруги канцлера Анны Карловны, то в доме Румянцевых к ней относились как к родной.

Обед походил на семейный; все было просто, непринужденно. Вспоминали анекдоты, шутили… Словом, все было хорошо, если не считать маленькой сценки. Когда на стол подавали жареных лебедей, Анна Михайловна случайно посмотрела в сторону Румянцева и, неожиданно встретившись с его взглядом, густо покраснела. Ее супруг Александр Сергеевич это заметил и сердито отодвинул от себя тарелку.

— Вы чем-то недовольны, граф? — обратила на него внимание Анна Карловна.

— Благодарю, весьма всем доволен, — сухо ответил граф и снова придвинул к себе тарелку. Но с этого момента он уже не поддерживал общего разговора, время от времени злобно поглядывал то на жену, то на Румянцева.

После обеда Строгановы сразу стали собираться домой.

— У меня есть дело, — отвечал граф Анне Карловне, пытавшейся уговорить его остаться. — Наше отсутствие не испортит вам вечера. — Он холодно поклонился и, не дожидаясь, когда соберется супруга, направился к выходу, Анна Михайловна, с видом растерянным, оскорбленным, поспешила за ним. В дверях она оглянулась и шить встретилась со взглядом Румянцева. Это продолжалось один только миг. Никто ничего не заметил.

Когда Строгановы ушли, Прасковья Александровна отвела брата в сторонку:

— Ты не находишь, что он приревновал жену?