— Ну как?
— Отличное вино, — похвалил Румянцев.
— А если бы видел ту, кем это вино прислано! Богиня! — прищелкнул пальцами свободной руки Бутурлин. — От одного ее взгляда спьяниться можно.
Румянцев догадывался, за какие услуги княгиня Куракина доставляла ему редкостные вина: Бутурлин вместе с Шуваловым и Трубецким вел следствие по делу ее отца фельдмаршала Апраксина и бывшего канцлера Бестужева-Рюмина. Графу Петру Ивановичу Шувалову красавица княгиня платила собой, став его любовницей, Бутурлину — редкостными винами. «Интересно, а чем платит она Трубецкому?» — с усмешкой подумал Румянцев.
После двух бокалов Бутурлин спьянился настолько, что полез к Румянцеву целоваться. Такой уж был человек — не мог без поцелуев.
— Ты герой! Ты настоящий полководец! — источал похвалы фельдмаршал. — За одно только сражение при Пас-Круге достоин ты полного генерала. И я тебе это сделаю. Завтра же пойду к императрице и паду к ее ногам.
Румянцев только улыбался. Он знал характер свояка: остановить поток его излияний было невозможно.
Сражение при Пас-Круге, о котором говорил Бутурлин, произошло 22 сентября минувшего года, но оно не было таким значительным, чтобы подымать столько шума. Произошло это после Цорндорфского сражения, когда русская армия, оставив позиции на Одере, маршировала в район Штаргарда. Отход армии от двинувшейся следом прусской армии прикрывал отряд Румянцева. У местечка Пас-Круге Румянцев занял очень выгодную позицию, запиравшую проход к Штаргарду. Пруссаки попытались сбить его, но потерпели неудачу, Румянцев, увидев, что противник начал готовить колонны для атаки, ввел в действие пушки, плотным огнем расстроил его ряды, после чего двинул в атаку конницу. Пруссаки, не ожидавшие такого оборота дела, поспешно ретировались и пробиться к Штаргарду больше не пытались. За эту победу Конференция объявила Румянцеву благодарность. На большее он, разумеется, и не рассчитывал.
— Нет, ты большой полководец, — не унимался Бутурлин. — Великий полководец! И давай за это выпьем!
— Довольно, Александр Борисович, — попытался удержать его Румянцев, — ты и так хорош.
— Нет — выпьем! — настаивал Бутурлин. — За тебя, будущего фельдмаршала! Нет, не фельдмаршала, — поправился он, — фельдмаршалом тебе пока рано. Молод еще. А генерал-аншефом ты будешь. Завтра же пойду просить государыню!..
Расстались за полночь. Румянцев вернулся домой, когда сестра уже спала.
На другой день он снова поехал в военную коллегию. Они условились с Бутурлиным встретиться утром, чтобы потом вместе поехать на заседание Конференции.
После вчерашней попойки под глазами Бутурлина была заметна мешковатая припухлость. Он старался не глядеть на Румянцева, постоянно покашливал, и весь вид его как бы говорил: «Ты уж не обессудь за вчерашнее: наобещал черт знает что!..» Румянцев его понимал и вел себя так, словно вчера ничего между ними не было — ни попойки, ни обещаний произвести его в полные генералы. Он завел разговор о нуждах армии, о плохом снаряжении, о том, что солдаты и офицеры уже много месяцев не получали жалованья. Бутурлин его почти не слушал.