— Непременно приеду, — подтвердила обещание Екатерина, — дайте только срок.

— Я не тороплю, — как и в прошлый раз, сказал Потемкин.

Подготовка к путешествию в наместничество светлейшего князя затянулась, однако, более чем на год. В августе 1786 года умер Фридрих II, и это событие заставило императрицу повременить с выездом. Начать свой вояж она смогла только в 1787 году.

О намерении императрицы совершить путешествие в «полуденные» земли России Румянцев узнал от киевского вице-губернатора, имевшего встречу по сему случаю с самим Потемкиным. Вице-губернатор сообщил, что императрица соизволила пригласить с собой знатнейшую компанию, в числе которой помимо русских сановников были австрийский император Иосиф II, пожелавший выдавать себя за графа Фалкенштейна, король польский Станислав, принц де Линь, посланники европейских государств.

— Господин Ермолов тоже едет?

— Какой Ермолов?

— Фаворит ее величества.

— Ах да… Ермолов… — дошло наконец до вице-губернатора. — Так ведь Ермолова при дворе давно нет. В фаворе ее величества уже Мамонов. Мамонов, ваше сиятельство, — повторил он с нажимом, чтобы фельдмаршал мог лучше запомнить фамилию нового фаворита.

Несколько дней спустя о вояже императрицы пришло правительственное уведомление. Как губернатору трех малороссийских губерний, Румянцеву предлагалось встретить высочайших особ и их спутников в пограничном с Малороссией местечке Чечерске, где предполагался их ночлег.

На исходе был февраль. Еще сильно подмораживало, особенно по ночам, но на солнечной стороне крыш уже повисли сосульки. На буграх появились проталины. Воздух сделался пахучим, предвесенним.

Встретить императрицу Румянцев выехал в возке, взяв с собой одного адъютанта. Всю дорогу он был молчалив, углублен в свои думы. Ему не нравилась затея государыни. Ехать в Тавриду в такое время, когда еще не улажены отношения с Турцией — не слишком ли опрометчиво? Порта может воспринять вояж как вызов, а это непременно усугубит положение. К тому же участие в поезде австрийского императора не может не обратить на себя внимания Прусского двора, который и без того с подозрением относится к развитию отношений между Россией и Австрией…

Чечерск был хорошо знаком Румянцеву: он обычно останавливался здесь во время поездок в Москву и Петербург. Однако на этот раз он его не узнал. Куда девались курные избенки с дырявыми крышами и оконцами, заткнутыми изнутри соломой и тряпками, чтобы не выдувало тепло? Вместо них стояли добротные дома с разукрашенными наличниками и воротами. Свежими красками поблескивала нарядная церквушка. Позади домов виднелись сады, привлекавшие взгляд точностью планировки, аккуратностью посадок. Постойте, да Чечерск ли это?

Румянцев приказал кучеру остановиться, выразив опасение, что они едут не той дорогой. Вместо старых изб можно, конечно, поставить новые, но насколько он, Румянцев, помнит, в Чечерске не было ни одной яблони, а тут сплошные сады.

— То не сады, ваше сиятельство, — сказал ямщик, — то хворост, для вида утыканный.

— Как для вида? — не понял Румянцев.